Типовые качества российского офицера или с чем я мучаюсь каждый день. Личностные качества офицера «Человек должен знать все о чем-то и что-то обо всем»
Практически все специалисты, занимающиеся компаративными исследованиями элитных групп, признают особую значимость семейной среды не только на начальном этапе формирования сознания, но и в последующей служебной деятельности офицера. По образному выражению известного культуролога Г. Д. Гачева, “национальная природа и дух питают интеллект и воображение своих детей, снабжают особыми архетипами, оригинальными интуициями, неповторимыми образами, странными ассоциациями”27.
Из послужных списков офицеров обычно можно почерпнуть довольно скупые сведения касательно деталей социального происхождения и семейного воспитания будущих военачальников. Запись “из дворян Н-ской губернии” оставляет открытым вопрос о “качестве” самого дворянства, особенно в отношении офицеров Генерального штаба28. Кроме того, некоторые косвенные анкетные
сведения, например, упоминание об обучении в Пажеском корпусе или престижных военных училищах (Николаевском кавалерийском, Михайловском артиллерийском, Павловском пехотном, Николаевском инженерном, 1-м и 2-м Константиновских и др.) позволяют определить примерный общественный статус и имущественное положение семьи, доминирующую роль в которой на протяжении периода взросления будущего офицера играл отец - как правило, профессиональный военнослужащий, занимавший командные должности в армии или сфере государственного управления.
Дневники и мемуары современников событий 1900-х гг. наполнены описаниями “дворянских гнезд”, из которых “вылетали в большую жизнь” юноши, становившиеся кадетами военно-учеб- ных заведений29. К традиционным особенностям “микроклимата” дворянских семей, независимо от благосостояния, можно отнести атмосферу любви и уважения родителей друг к другу, обычно царившую там; тесные дружеские отношения между братьями и сестрами, продолжавшимися всю жизнь; неукоснительное соблюдение дней рождения, других общих для семьи памятных дат, религиозных праздников; совместное чтение произведений художественной литературы обычно по вечерам; регулярные поездки за город, а также, если позволяли средства, туристические путешествия по России и за рубеж.
Все это формировало у детей и подростков такие черты духовного склада, как привязанность к семейному очагу, “малой родине”, священным традициям предков. Одновременно присутствие в большинстве состоятельных дворянских семей подданных других государств (как правило, Франции, Германии, реже Великобритании), выполнявших функции гувернеров-воспитателей, способствовало приобщению дворянских отпрысков к общеевропейским культурным ценностям. Причем в ряде случаев, по мнению современников, этот процесс носил излишне космополитическую направленность. “С XVIII в. представители высшего класса России за несколькими исключениями вели образование и воспитание своих детей так, что все западное, европейское должно было стать им ближе всего русского, - писал в “Задачах русской армии” А. Н. Куропаткин. - Окруженные гувернерами-иностранцами, дети наших вельмож прежде всего выучивались иностранным языкам, затем русскому. Было время, когда говорить по-русски с иностранным акцентом было признаком хорошего тона” .
И все же искренний патриотизм, вмещавший глубокое почитание монарха и канонов православия (за исключением приверженцев других конфессий, например, лютеран), привитый молодым
офицерам с “младых ногтей”, оставлял место проявлениям снис- ходительно-высокомерного отношения к иным странам и народам Европы, живущим, с точки зрения представителей российской военной элиты, излишне практично, бездуховно, “не по-христиански”. Исторические корни такого восприятия в России романогерманской католическо-протестантской инокультурной среды лежат в средних веках, когда Флорентийская уния и падение Константинополя на фоне внешнеполитических успехов Москвы привели к тому, что, по справедливому замечанию видного православного богослова А. Шмемана, “взлет национально-религиоз- ного сознания обернулся торжеством московского самодержа- вия”31.
Вот как, например, оценивал исторический опыт Запада сам Николай II, бывший, по отзывом многих современников, типичным представителем элитного слоя военных. Когда начальник канцелярии Министерства императорского двора генерал-майор А. Мосолов при встрече с самодержцем восторженно заговорил о личности и делах Петра I по случаю 200-летия основания северной столицы, Николай II к удивлению своего подданного ответил сдержанным молчанием. Будучи спрошенным о причине столь холодного отношения к деяниям великого предшественника, царь ответил: “Конечно, я признаю много заслуг за моим знаменитым предком, но, сознаюсь, что был бы неискренен, ежели бы вторил вашим восторгам. Это предок, которого менее других люблю за его увлечение западной культурой и попирание всех чисто русских обычаев (курсив мой - Е. С). Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время как переходный период и было необходимо, но мне оно несимпатично”3 .
Примечательно, что официальная пропаганда времен Первой мировой войны постаралась использовать эти представления для идеологического обоснования противоборства с Центральными державами. Иллюстрациями служат выдержки из многочисленных популярных пропагандистских брошюр, распространявшихся на фронте и в тылу как среди военнослужащих, так и гражданского населения. “Иго немецкое внесет в ряды угнетенных также злобу и рознь, которые навсегда разъединят узы крови, веры и культуры, - писал побывавший в плену журналист Г. Бостунич. - В этом ведь и секрет немецкого могущества, к этому и готовили эту озверевшую нацию - сеять ужас и рознь. Немецкая сила в слабости не столько физической, сколько духовной”33. Аналогичным образом глубинная духовность русских, и славян вообще, противопоставлялась внешней, только по форме христианской жизни “инородцев” в другом издании: “Германцы усвоили общеевропей
скую культуру постольку же, поскольку дикарь усвоил себе общение с усовершенствованным огнестрельным оружием, - отмечал профессор Саратовского университета В. Г. Бируков. - Налицо культура техники, орудий истребления, правильное распланирова- ние улиц и садовых дорожек, но нет культуры духа, и нет вместе с тем того злодеяния, какого не могли бы совершить германцы”34. Пожалуй, квинтэссенцией подобных суждений явился образ немцев как “обезьян на велосипеде”, пропагандировавшийся на страницах “Нового времени” в годы войны35.
Воспитание с детства представления об особой миссии России и русских в мире, несущих другим народам свет истинной духовности и нравственности, воплощением которых выступал “помазанник Божий”, исключало даже намек на возможность изменения политического строя. По образному высказыванию одного из ближайших наперсников Николая II - князя В. М. Мещерского, “как в себе ни зажигай конституционализма, ему в России мешает сама Россия, ибо с первым днем конституции, начнется конец единодержавия, а конец самодержавия есть конец России”36.
Из сказанного вытекает, что монархизм наиболее последовательных “миссионеров” - защитников царя и Отечества по долгу службы - русских офицеров, усвоенный ими еще в нежном возрасте, отнюдь не являлся, как утверждалось в советской историографии, результатом “оболванивания” подростков в учебных заведениях императорской России, а служил краеугольным “камнем” менталитета людей в погонах как и вообще всей политической элиты начала XX в. Иллюстрацией служит впечатление государственного секретаря Р. Лансинга о личности посла (а в прошлом военного) в Вашингтоне Ю. П. Бахметева: “Он принадлежал прошлому веку. Его современный облик и манеры были просто внешним налетом. Его преданность царю и особам императорской крови была средневековой. Для него царь был Россией” 1.
Попутно можно высказать суждение о том, что дискредитация монарха и его семьи на протяжении войны в глазах сначала правящей элиты, а затем и крестьянских масс стала фатальной для всего социально-политического строя романовской империи. Видимо, закономерно, что момент отречения царя воспринимался современниками как церемония “похорон” всего прежнего мироустройства. В мемуарах подполковника Генерального штаба Б. Н. Сергеевского содержится любопытное наблюдение: “Случайно оказавшийся в толпе (собравшейся в Могилеве вокруг губернаторского дома, где остановился Николай II - Е. С.) офицер Генерального штаба подполковник Тихобразов рассказал нам в тот день, что толпа держала себя как на погребении знакомого человека:
царила полная тишина, все мужчины сняли шапки, лишь слышались отдельные женские сдержанные рыдания...”38
Элементы патернализма во взаимоотношениях старших и младших по социальному положению членов общества формировали в сознании молодых офицеров образ заботливого “отца-ко- мандира”, который также как царь для подданных был призван служить непререкаемым авторитетом в глазах нижних чинов39. О влиянии описанных представлений на мировоззрение элитных кадров можно судить, например, по воспоминаниям А. И. Деникина, который, характеризуя ситуацию в России и за рубежом, с гордостью подчеркивал: “Вообще русское военное законодательство, карательная система и отношение к солдату были несравненно гуманнее, нежели в других первоклассных армиях “более культурных народов”40. И это написал человек, который был прекрасно осведомлен о всех негативных явлениях жизни и быта как столичных, так и провинциальных гарнизонов.
Казалось бы, ситуация в крупных городских центрах открывала перед элитным офицерством несравнимо больше возможностей для преодоления стереотипов мышления. Но традиционное недоверие в военной среде к “штафиркам” - т. е. гражданским лицам - вызывало неприятие офицерским корпусом демократических ценностей гражданского общества, характерное не только для императорской России, но и других западных стран. “Политические институты он (то есть элитный военный - Е. С.) считает только помехой в делах, - замечает Р. Миллс. - По его мнению, в них часто царит коррупция и они обычно плохо функционируют; в них работает множество недисциплинированных и сварливых существ”41.
Важно отметить, что замедленность процесса формирования гражданского общества в России практически исключала повторение здесь французского, не говоря об американском, варианта стирания граней между военной элитой “крови” и обывателями, носившими партикулярное платье, либо в течение короткого времени - солдатскую шинель. Причем консервации существовавших порядков во многом способствовал именно патернализм в восприятии высшими слоями низших. С этой точки зрения уместно привести мнение вице-адмирала князя А. А. Ливена, занимавшего накануне мировой войны пост начальника Морского Генерального штаба: “Офицеры разнятся от нижних чинов в двух отношениях: по общественному положению и по служебному. Матрос происходит из низших слоев населения - мало развитых и бедных, офицер же принадлежит к более интеллигентным и имущим классам, так называемому привилегированному сословию. Между обоими
существует пропасть от рождения, трудно переходимая как с той, так и с другой стороны”. И далее: “Мы никогда не знаем, какие их (то есть матросов - Е. С.) истинные желания и взгляды, и они к нам всегда относятся с оглядкой”42.
Специально изданная в 1900 г. брошюра “Наставление к самодисциплине и самовоспитанию. Собрание писем старого офицера к своему сыну” содержала перечень традиционных добродетелей для внушения отпрыску буквально с пеленок. Кроме любви к монарху и Отчизне, соблюдения обычаев православия, а также покровительственного отношения к низшим сословиям, каждому русскому офицеру следовало “оберегать фамильную честь”, “не пятнать мундира порочными поступками - корыстолюбием, распутством, жестокостью”, “защищать слабых и лиц женского пола”, стремиться быть “справедливым и милосердным”43.
Среди других положительных черт характера выходцев из дворянских семей России, обусловленных семейным воспитанием, выделяются традиции верности в службе, любви и дружбе. Мы имеем в виду крайне негативное отношение в офицерской среде к нарушению присяги, открытым изменам в семейной жизни (хотя случаи адюльтера известны) и предательству друзей. Иное дело, что, доведенные до крайности, эти положительные качества превращались в недостатки, особенно заметные при столкновении с рациональным миропониманием и поведением западного человека, не склонного под влиянием протестантской этики, например, к фаталистическому самопожертвованию во имя сослуживца, друга или любимой женщины.
Огромная роль православия в империи только подчеркивалась глубокой набожностью самого Николая И: “Государь был искренно верующим человеком и убежденным фаталистом, - вспоминал флигель-адъютант последнего самодержца С. С. Фабрицкий. - Ничто не могло поколебать веру государя в Господа Бога и убеждения, что ни один волос не упадет помимо Воли Всевышнего”44. Конечно, и среди военных раздавались критические голоса в отношении “восточного фатализма” православной церкви, деятельность которой к началу XX в. далеко не всегда отвечала общественным чаяниям. Может быть, несколько сгущая краски, но в целом справедливо один из современников следующим образом характеризовал ситуацию предвоенных лет: “В церкви редко раздавался призыв к самоусовершенствованию и христианским качествам.. . Не этика, а формы были на первом месте у церкви”45.
Однако подобные взгляды были все же более характерны для молодого поколения, в то время как люди зрелого и пожилого возраста продолжали воспринимать окружающий мир через призму
канонов православной этики. Иллюстрацией служат размышления генерал-лейтенанта Н. П. Михневича, занимавшего в течение ряда лет пост начальника Главного штаба. Так, 24 сентября 1913 г. под впечатлением своего доклада у помощника военного министра Михневич сделал весьма любопытную запись в дневнике: “Много беседовали по душам. Умный он (инженер-генерал Вернандер - Е. С.), рационалист, без веры; вот влияние лютеранства. (...) В разговоре я почувствовал в нем немца, не любящего русских. Я заметил, что русские - ужасные революционеры; вечно будируют. Он ответил: “И всегда под чьим-нибудь сапогом!” Каково! Вот здесь и обнаружился взгляд немца на славян, что это женственная раса, рожденная для подчинения, а не для власти. О, Господи!! Может быть, они и правы, сознавая условия властвования современным. А в будущем: неужели власть будет правом насильников? Думаю, что духовное начало постепенно будет брать верх, скорее будут подчиняться добру и сердцу милостивому, чем насилию и горделивости. Как жаль, что, по-видимому, хороший человек, но серый и без веры (курсив мой - Е, С.)”46. Довольно красноречивое признание!
По мнению большинства специалистов в области элитологии, следующим после семьи важнейшим каналом обретения представлений в плане профессионализации выступает система образования*1. С этой точки зрения, военно-учебные заведения различных типов в России, напоминавшие, как уже говорилось, систему закрытых частных школ в Великобритании, отшлифовывали пред- ставленческую и поведенческую модели жизнедеятельности офицера, важнейшей стороной которых выступали корпоративные связи между товарищами по классу, курсу, училищу. В то же время подчеркнутая аполитичность учебного процесса и жесткие рамки формулы “За Веру, Царя и Отечество” сковывали “откровенность мысли”, исключая всякие попытки “вольнодумства”. Подтверждением служат учебные планы и программы, которые довольно скупо отражали новейшие события социально-политической, экономической и культурной жизни России, а также других стран. Например, тематика военной хрестоматии под редакцией генерал-майора Генерального штаба В. Пруссака, увидевшая свет в 1912 г, и рекомендованная для кадетских корпусов, ограничивалась прозаическими и стихотворными произведениями из эпохи Отечественной войны 1812 г., обороны Севастополя и истории казачества. Пожалуй, единственным приближенным к реалиям пассажем этого издания являлась заметка о скаутах - небольшой отрывок из книги британского полковника У. Баден-Пауэлла
“Юный разведчик”, переведенной на русский язык специалистами ГУГШ48.
Как известно, реформы 1860-х - 1870-х гг. внесли в военное образование новый элемент - обучение будущих офицеров точным наукам. Источники показывают, что процесс расширения технических знаний к началу XX в. входил во все большее противоречие с гуманитарной подготовкой командных кадров, что особенно ощущалось в военно-инженерных, артиллерийских и морских училищах. “У наших офицеров, - писал вице-адмирал А. А. Дивен в 1908 г., - теоретические знания, как в технике, так и в воен- но-морских науках очень хороши. Иногда приходилось даже удивляться относительному невежеству в таких вопросах иностранцев, например, англичан” 9. Поэтому необходимость знакомства со специальной военно-технической периодикой, чтобы быть в курсе мировых тенденций, позволяла наиболее заинтересованным офицерам преодолевать негативное отношение к опыту западных стран.
Процесс социализации личности в описываемых учебных заведениях подразумевал формирование еще одной черты мировоззрения профессиональных защитников Отечества - иерархичности мышления, которая по сути дела отражала “пирамидальную структуру” социально-политического устройства Российской империи - излюбленный объект графических упражнений карикатуристов левой политической ориентации. “Армия выступает одним из самых олигархических институтов, поскольку смысл ее существования в подавлении всех противоборствующих организаций”, - отмечал американский социолог К. Путнэм50.
Вот как, например, характеризовал атмосферу Морского кадетского корпуса один из его выпускников: “Вообще вся жизнь в корпусе была поставлена на бездушном выполнении номеров расписания. Все начальство, включая и дежурных офицеров, держало себя от кадет очень далеко. Это были не старшие товарищи, а надсмотрщики, наблюдавшие за тем, что можно делать и чего нельзя. Никогда никто из офицеров в корпусе с нами не разговаривал и не старался в свободное время приохотить к морскому делу и его изучению”51.
Однако, с другой стороны, внешняя структурированность вооруженных сил сочеталась в России с ведомственной неразберихой, бюрократическим дублированием функций управления, волокитой в решении вопросов, которые требовали принятия ответственности на себя. Генерал-майор Е. 3. Барсуков, служивший в Главном артиллерийском управлении, вспоминал: “По существовавшим в то время законам военный министр, непосредственно подчиненный
царю, являлся главным начальником “всех отраслей военно-сухо- путного управления”, но не войсковых частей. Главными их начальниками были командующие войсками в округах, подчиненные непосредственно также царю”52.
С волокитой, ведомственной разобщенностью и бюрократией молодые офицеры сталкивались уже в стенах учебных заведений, например, военных академий, не говоря о служебном поприще. Причем, ситуация оставалась прежней в течение десятилетий. Для сравнения приведем красноречивые суждения одного из корпусных командиров эпохи Николая I, а затем компетентное мнение А. Ф. Редигера, занимавшего пост военного министра с 1906 по 1909 г.
Итак, генерал А. В. Сабанеев в одном из писем 1829 г. с грустью констатировал: “Таких порядков как у нас, нет в европейских армиях; у нас все всё делают и всё как-нибудь. Нигде столько не марается бумаги и не выдумано форм рапортов, как у нас. Ничто не соображено ни со способностями, ни с силами человеческими”53. Спустя 70 лет А. Ф. Редигер, критически оценивая “самостийность” командующих округами, корпусных командиров и даже начальников дивизий (такое бывало при особых заслугах или высокой протекции), приходил к неутешительному выводу: “В результате получалась оригинальная картина: на низах армии строгая дисциплина и субординация, доходившая до приниженности, в высших инстанциях становились все слабее и на самых верхах исчезали вовсе. Сознание своей независимости и вседозволенности нередко доводило старших чинов до самодурства или унизительного обращения с младшими и заставляло последних искать компромиссы между указаниями уставов и законов и требованиями начальства. Вожди армии её портили!54”
К сожалению, Первая мировая война только усилила отмеченные недостатки, вызвав, если так можно выразиться, “кризис исполнительности” командных кадров высшего уровня. По воспоминаниям Г. И. Шавельского, однажды в 1916 г. генерал М. В. Алексеев “изливал” ему “свою скорбь” по этому поводу в следующих выражениях: “Ну, как тут воевать? Когда Гинденбург отдает приказание, он знает, что оно будет точно исполнено не только командиром, но и каждым унтером. Я же никогда не уверен, что даже командующие армиями исполняют мои приказания. Что делается на фронте - я никогда точно не знаю, ибо все успехи преувеличены, а неудачи либо уменьшены, либо совсем скрыты”55.
Наконец, вхождение в армейскую рутину довершало формирование менталитета молодого офицера, стремившегося к вершинам карьеры. “Военная среда оказывает решающее воздействие на принадлежность к ней людей, ибо она тщательно отбирает своих
будущих членов и выбивает из них ранее приобретенные представления; она изолирует их от гражданского общества и на протяжении всей их жизни стандартизирует их карьеру и поведение”, - отмечает Р. Миллс. Пожалуй, данное определение заслуживает внимания с одной оговоркой: нам представляется, что корректнее говорить не о “выбивании” приобретенных ранее представлений, а об их модификации на протяжении службы.
Как известно, большинство представителей военной элиты имело возможность довольно регулярно посещать европейские страны не только в качестве легальных туристов, но и с разведывательными целями. Порой их пребывание в том или ином государстве затягивалось на месяцы, что позволяло эмиссарам Генерального штаба лучше познакомиться с жизнью других этно-соци- альных общностей. О масштабах деятельности такого рода на территории большинства держав Старого континента говорят многочисленные публикации в прессе того времени. “Офицеры бывают командированы за границу для военной разведки, - писала, например, венская газета “Цайт”. - Часто приходится читать, что офицер чужой армии был задержан в том или другом государстве за разузнавание подробностей относительно крепостей, коммуникаций, дислокации войск, мобилизационных планов и т. п. Обыкновенно такого офицера не ждет никакое строгое наказание, он отбывает несколько недель или месяцев более или менее легкого тюремного заключения, после его освобождают. Судебного процесса по возможности избегают. Такое снисходительное отношение является как бы молчаливым соглашением между державами, но, конечно, только в мирное время”56. Вполне понятно, что поразительная по меркам XX в. легкость наказания, которому подвергались арестованные военные разведчики, только поощряла их на новые подвиги57.
И тем не менее, как показывают источники, даже в среде военных атташе, не говоря уже о нелегалах, были широко распространено такое явление, как этноцентризм - т. е. сверхпозитивное, некритическое отношение ко всему российскому и негативное, обличительное эмоционально-оценочное восприятие “чужого”, характерное как для массового, так и для элитного сознания европейских народов на протяжении всего XX в. “Обычно люди смотрят на внешний мир как бы изнутри, что предполагает проекцию на него собственной системы представлений, автоматически редуцирующих способность к пониманию “иного” через принижение, если не абсолютное исключение, мотиваций, намерений, социокультурных ориентиров и достижений других народов в сфере ма
териально-технического развития”, - пишет современный американский психолог58.
По мнению исследователей, этноцентризм проявляется на различных уровнях ментальности - от подсознательного (конотив- ного) до рефлексивного (когнитивного), однако наиболее заметен он в эмоционально-поведенческом аспекте индивидов и социальных групп, принимая такие формы этнической нетерпимости (ин- толерантности), как сегрегация (сокращение социокультурных контактов), ассимиляция (уничтожение этнической самобытности) и даже геноцид (физическое истребление иной этнической группы)59.
Анализ источников свидетельствует, что для подавляющей части правящей элиты России, не исключая “военный Олимп”, антидемократизм сочетался с этнической интолерантностью, порой принимавшей крайнюю форму великодержавного шовинизма, хотя и здесь наблюдалась определенная амбивалентность.
С одной стороны, мировоззрению имперской бюрократии, как уже отмечалось, были присущи элементы космополитизма, поскольку верхи российского общества начала XX в. имели в своем составе выходцев из фамилий, предки которых десятилетия и века тому назад переехали из европейских стран, особенно Германии, в Россию на службу царю. К началу Первой мировой войны примерно 50 ООО “русских немцев” имели ученые степени, 35 ООО служили по различным гражданским и Военному ведомствам, а около 50 ООО принадлежали к дворянскому сословию или категории почетных граждан60.
Специальные подсчеты, проведенные молодым российским исследователем А. А. Меленбергом, иллюстрируют “удельный вес” этнических немцев в корпусе офицеров Генерального штаба к 1914 г.: из 82 полных генералов - их было 24 чел., из 115 генерал- лейтенантов - 27 чел., из 224 генерал-майоров - 24 чел. При этом из 36 командующих корпусов лиц с немецкими фамилиями насчитывалось 10 чел., а из 12 командующими войсками округов - 6 чел. Аналогичная ситуация складывалась и на флоте: из 12 адмиралов продолжали службу 4 этнических немца, из 18 вице- адмиралов - 4, из 23 контр-адмиралов - 6, из 108 капитанов первого ранга - 21, наконец, из 238 капитанов второго ранга - 52. Важно отметить, что доля “русских немцев” в среде военной элиты сохраняла устойчивость на протяжении всего периода царствования Николая II61.
“Правда неоспоримая, - подчеркивал один из современников, - что лица немецкого происхождения пользовались у нас вообще, а в том числе и в армии особым фавором и им бывало легче без осо
бых данных проскочить в “дамки”62. Другой очевидец с негодованием писал: “Немецкая фамилия была дворянским титулом, купленная в Берлине за 5000 руб. частица “фон” делала аристократом. Чтобы сделать карьеру, надо было жениться на немке или закончить образование в Германии. “Умляут” давал доступ ко двору. Роин становился Рейном. Можно было быть сыном простого мужика, но германофилом - и доверие высших сфер открывало карьеру”63.
Любопытное свидетельство почитания всего немецкого среди молодых русских генштабистов, впрочем, носившего скорее ернический, чем серьезный характер, можно найти в мемуарах генерал- майора Б. В. Геруа, который следующим образом описывал развлечения офицеров ГУГШ: “Германское же отделение (Скалой, Водар и Рябиков) завели обычай праздновать день рождения кайзера по немецкому ритуалу. Все члены разведывательного отдела приглашались на завтрак в ресторан Лейнера на углу Большой Морской и Невского, посещаемый преимущественно немецким купечеством Петербурга. Там, в отдельном кабинете, под управлением Рябикова, проведшего год в прикомандировании к германскому пехотному полку для изучения языка, мы воспроизводили церемониал немецких офицерских собраний: деревянно вскакивали по сигналу, кричали “hoch”, “prosit”, “die erste Rackette kommt”, стучали огромными пивными кружками по столу и пили тост за здоровье Вильгельма!”64
Только в последние один-два года кануна Первой мировой войны германофилия в правящих верхах романовской России сменилась германофобией. При этом решающее значение имел закон о двойном подданстве, вступивший в действие 1 января 1914 г. на территории Германии. Ведь согласно этому юридическому акту все этнические немцы, независимо от страны проживания, получали возможность обратиться с прошением о предоставлении им второго, германского подданства, что, естественно, не могло не вызвать болезненной реакции российского общественного мнения. Видимо, неслучайно поэтому представители официальных властей, как например особоуполномоченный по гражданскому управлению Прибалтийским краем генерал-лейтенант П. Г. Курлов, с началом боевых действий открыто призывали правительство вынудить этнических немцев “резко отмежеваться от германцев, забыть об общности происхождения, забыть об общности языка и совершенно вычеркнуть из своей памяти родственников, сражающихся в войсках противника”65.
Совершенно иная ситуация наблюдалась в контексте отношения правящих верхов к, если можно так сказать, “инородцам” вос
точноевропейского или азиатского этнического происхождения. “Пусть сократят громадную на бумаге нашу армию, - писала, например, официозная газета “Новое время” в июле 1907 г., - но пусть очистят её от десятков тысяч больных и неспособных к военной службе, а равно от массы инородцев, заражающих казарму пропагандой”66.
Анализ планов и практических действий по русификации Финляндии, Польши и других западных областей Российской империи не входит в задачу нашей работы. Отметим лишь антисемитизм как один из типичных этнических стереотипов российских военных, приобретавшихся ими в семье, учебном заведении и на службе. Ниже этот вопрос будет рассмотрен более обстоятельно. А пока лишь отметим, что образ евреев в представлениях военнополитической элиты России ассоциировался с попытками Запада навязать ей чуждые социально-политические порядки и развалить вооруженные силы империи. Характерным образчиком может служить отрывок из воспоминаний генерал-майора свиты Г. О. Рауха, попытавшемся определить главную причину революции 1905 г. в получении “смутьянами” денежных средств из-за рубежа: “Жертвователями являлись, конечно, почти исключительно евреи, - безапелляционно замечает автор. - Оно и понятно - евреи всего мира постоянно стремятся к одной цели - добиться равноправия в России, чтобы затем совершенно поработить её, а достичь этой цели, они понимают, возможно лишь при полном политическом перевороте, то есть при революции”67. Почти теми же словами характеризует революционный процесс и начальник военно-учебных заведений империи великий князь Константин Константинович. Дневниковая запись от 14 февраля 1906 г. содержит следующий пассаж: “Объявлено указом Сенату, что Государственная Дума соберется 27 апреля. Многие радуются. Я же полагаю, что мы до Думы не доросли, что в нее попадут все больше жиды и проку от нее едва ли дождаться”68. В близком по смыслу духе, но относительно вооруженных сил, высказывался и А. Н. Куропаткин: “Одна только народность не привилась к нашей армии: это еврейская. Принимая ряд незаконных мер, чтобы избежать военной службы, евреи за некоторым исключениями составляют бремя для армий в мирное время и горе в военное время.
Примечательно, что бытовой антисемитизм, распространенный среди русских офицеров, приобретал крайние формы в случае обострения социально-политической ситуации при молчаливом попустительстве высших властей. В связи с этим любопытно привести свидетельство супруги генерала от инфантерии Е. В. Богдановича, известной хозяйки великосветского салона А. В. Богданович
(урожденной Бутовской), которая после беседы с волынским губернатором бароном Ф. А. Штакельбергом записала в дневнике октября 1906 г.: “Рассказывал, что при его представлении царю, когда царь на его слова, что в Волынской губернии спокойно, сказал, что там и раньше было спокойно; он ему возразил, что раньше не было спокойно, был еврейский погром. Тон, каким царь на это сказал: “Что ж, это только еврейский погром”, - был таков, что чувствовалось, что царь ни за что не считает такой погром, даже сочувствует ему”70.
Другим отличительным признаком социально-психологческой атмосферы в России начала XX в., вне влияния которой не могли оставаться элитные офицерские кадры, было глубинное, если можно сказать, “архетипическое” неприятие милитаризма в его западной, а значит рационалистической трактовке, как верхами, так и низами общества, что особенно отчетливо проявилось накануне и в ходе русско-японского конфликта. “Мысль о войне, - писал А. А. Дивен, - всегда отодвигалась на задний план как неприятная, и все стремления были направлены к ее избежанию. Пропаганда идей всеобщего мира находила особенно благосклонное ухо в России”71. Ему вторил известный историк русской армии />А. А. Керсновский: “Будучи народом православным, мы смотрим на войну как на зло, как на моральную болезнь человечества, моральное наследие греха прародителей, подобно тому, как болезнь тела является физическим его наследием”. Хотя далее он, возражая по сути самому себе, и признавал: “Никакими напыщенными словесами, никакими бумажными договорами, никаким прятанием головы в песок мы этого зла предотвратить не можем”72.
Показательно, что царскому правительству потребовались значительные усилия для, говоря словами П. Н. Милюкова, “приучения публики” к неизбежности и необходимости надвигавшегося глобального конфликта73. В работе на тему психологической подготовки населения и армии к войне, опубликованной уже в 1927 г., один из лидеров Белого движения П. Н. Краснов очень точно, на наш взгляд, описал процесс милитаризации общественного сознания россиян летом 1914 г.: “Это ожидание бури, это же- лание бури, а не победы над врагом, постепенно, с непостижимой силой и быстротой охватывало русское общество во время самой войны. Оно веяло с газетных листов, оно звучало с трибуны Государственной Думы, оно смотрело с экрана кинематографа, оно говорило со сцены театра, и общество постепенно обращалось в психологическую толпу, импульсивную, невменяемую, легковерную, восприимчивую, то верящую в свои силы, то отчаивающуюся и легко падающую духом”74.
Решению задачи морально-психологической подготовки нации к войне, по мысли ряда офицеров Генерального штаба, могла способствовать разработка военной доктрины России, отсутствие которой сказывалось на стратегическом планировании и принятии важнейших решений по обеспечению обороны государства75. Однако представленческие стереотипы “власть предержащих” закрывали возможность для свободной дискуссии по этой проблеме на страницах военной печати, о чем свидетельствует следующая дневниковая запись генерала Н. П. Михневича от 3 февраля 1913 г.: “Государь приказал прекратить в “Русском инвалиде” полемику по поводу “доктрины” и объявил, что он признает одну доктрину: “Изучать своих противников, уважать, но не бояться их и действовать решительно”76. Так, в очередной раз традиционный, инертнофаталистический тип мышления венценосного правителя одержал верх над попытками лучшей части военной элиты составить программу действий правительства в случае начала широкомасштабных боевых действий с учетом опыта ведущих держав в строительстве вооруженных сил.
Анализ факторов, определяющих формирование “военного склада ума” позволяет рассмотреть структурные элементы пред- ставленческой системы властных элит России и западных стран в годы, предшествовавшие первому глобальному конфликту XX века. Центральное место в проводившихся исследованиях отводится представлениям - то есть ментальным конструкциям когнитивного характера, играющим решающую роль в подготовке, принятии и реализации государственных решений, особенно по внешнеполитическим проблемам77.
Практически все специалисты единодушны, что именно международные отношения являются одной из областей государственного управления, где вплоть до настоящего времени роль элитных групп - политиков, дипломатов и военных достаточно велика. В то же время эта сфера наиболее сложна для исследования благодаря высокой ситуационной динамике взаимодействия многих объективных и субъективных факторов внешнего и внутреннего порядка, что существенно искажает информацию как “на входе”, так и “на выходе” системы принятия решений. Причем далеко не последнее значение здесь имеют образно-представленческие модели восприятия мира людьми, ответственными за выбор того или иного стратегического курса78.
Поэтому, опираясь на официальные документы и источники личного происхождения, мы попытались выделить характерные элементы профессионального военного сознания в России, предполагая затем сопоставить их с чертами менталитета элитных
офицеров западных держав. В результате проведенного анализа к таким элементам можно, с нашей точки зрения, отнести: в политической сфере - имперскую великодержавность, т. е. патриотизм, неразрывно связанный с монархизмом (верность правящей династии) и православием (как государственной конфессией), принимающий в крайних проявлениях форму шовинизма; консервативную аполитичность, обусловленную размежеванием военной и гражданской сфер государственного управления, а также открытым неприятием значительной частью военной верхушки институтов демократического общества; конфликтность и алармизм в оценке внешнеполитических угроз национальной безопасности и внутриполитического положения империи, в основе которых нередко лежали этноцентризм и интолерантность по линии “свой - чужой”;
Б. в социокультурной сфере - общий высокий, европейский культурный уровень, обусловленный дворянским семейным воспитанием, классическим образованием и традициями светской жизни в столицах, губернских и уездных центрах, где главным образом проходила служба генштабистов; относительно меньшую широту военно-технического кругозора в сравнении с элитными офицерами западных держав, особенно у лиц пожилого возраста, в сочетании со слабым знанием экономических вопросов; корпоративную этику военного сословия (как одного из идеальных архетипов М. Вебера), истоки которой следует искать в средневековом кодексе рыцарской чести и морали русского служивого дворянства XV1II-XIX вв. (по справедливому замечанию С. Келлер, офицеры в отличие от других властных элит “должны быть всегда готовы убивать и умирать”79). в сфере социальной психологии - метафизичность и иерархичность (вызванные, по мнению исследователей, “строгим чередованием командных постов”80), а также обусловленную ими унифицированность мировосприятия, сопровождавшуюся недоверчиво-скептическим отношением к пред- ставленческим системам, в основе которых лежали иные принципы (например, открытость к заимствованиям, состязательность мнений и т. д.); патернализм в восприятии нижних чинов, обратной стороной которого нередко являлись “клиентские” отношения между старшими и младшими по чину офицерами.
Следует оговориться, что в настоящей главе автор не ставил перед собой задачу детального анализа менталитета военной элиты под углом зрения на совокупность геополитических, этно-конфес- сиональных и хозяйственных проблем, которым будут посвящены отдельные разделы нашей работы. Кроме того, нами выделены лишь наиболее типичные черты “военного склада ума” профессиональных защитников Отечества, среди которых встречались не только положительные, но и отрицательные типажи, стремившиеся ради собственной карьеры просто манипулировать информацией, отказываясь от объективности и альтернативности при подготовке, принятии и реализации решений любой значимости. В рапортах, донесениях, письмах, воспоминаниях и дневниках самих офицеров Генерального штаба порой можно обнаружить далеко нелицеприятные характеристики некоторых сослуживцев, отличавшихся слабым профессионализмом, узким кругозором и порочным поведением. Ряд исследователей даже склонны рассматривать стремление таких людей к высоким служебным постам как способ индивида компенсировать свои комплексы неполноценности81. Однако в целом, на наш взгляд, указанная аберрация “мировоззренческих линз”, сквозь которые российская военная элита воспринимала Запад в очерченных выше рамках, руководствуясь, если использовать термин Г. Моски, особой “политической формулой” - т. е. совокупностью действовавших законодательных норм и моральных принципов, “санкционировавших” ее власть, - являлась не виной, а объективным результатом воспитания, образования и служебной карьеры представителей офицерского корпуса в одной из крупнейших авторитарных держав мира, где они на протяжении столетий выполняли наряду с чисто военными функции социокультурного освоения пространственной среды, выступая референтной группой для других слоев общества.
Посвящается капитану Морозкину,
великолепному сапёру и настоящему Офицеру;
отдельный поклон майору Маркову,
сильному командиру с уникальной харизмой
Выше много было сказано о бессилии, безволии и лишённости духовного стержня современных офицеров. Однако нужно понимать, что такова ситуация в массе своей; я не собираюсь всех офицеров мести под одну гребёнку. В армии служат и великолепные офицеры, рыцари без страха и упрёка, как сказали бы М.Ю. Лермонтов и А.И. Куприн. Такие офицеры заслужили особого отношения и особого упоминания в настоящей работе, являясь ходячим укором остальной армии. Поэтому я решил показать образ одного такого офицера, правда, несколько подкорректировал его, чтобы передать усреднённую суть явления. Также я добавил некоторые дополнительные личные соображения.
Офицер не обязан быть благородным в каждом своём поступке, образцом моральности и нравственности. Такой субъект просто не выживет в армии. Тем более, такой субъект не сможет навести порядок в подразделении, где нужно быть предельно жёстким. Однако офицеру нужно иметь несколько черт, составляющих в совокупности его духовный стержень. Прежде всего, офицер должен быть справедлив. Он должен видеть и понимать каждого своего подчинённого и, подчиняясь требованиям не моральной, а армейской справедливости, судить подчинённых, распределять между ними наряды и задачи. От каждого по способности, каждому за дела его.
Безвольное подчинение приказам также недопустимо для офицера. Он должен просеивать приказы через свой внутренний стержень и сражаться за то, чтобы приказ соответствовал реальным условиям. В случае абсурдности приказа он может частично саботировать его выполнение или пойти и разъяснить высшему офицеру всю абсурдность приказа. Да, приказ не обсуждается. Но он не обсуждается солдатами, офицеры же – пастыри солдатского стада, опора армии, и кому, как не им, дано право думать перед тем, как делать, и думать, что делать!? Выразив своё отношение к приказу, офицер всё же должен его выполнить, разве что не всегда в таком виде, как хочет командование. Он должен выполнить его так, как это реально возможно, с минимальными потерями среди личного состава.
Как это ни парадоксально, такая манера поведения офицера сильно снижает его шансы на карьерный рост. Подавляющее большинство «идеальных офицеров» не имеют шанса на карьерный рост в силу своей кажущейся строптивости. Лишь единицы из них, наиболее несгибаемые, харизматичные и коммуникабельные, могут рассчитывать на серьёзный рост. Феномен маршала СССР Жукова и командующего Рокоссовского объясняется сложнейшими историческими условиями и особенностями сталинского времени, когда было реальностью, что о малейшем перспективном военном узнавало высшее руководство. В наше же время, да и в более позднее советское, им никогда бы не удалось так сильно вознестись именно в силу своей строптивости и непримиримой жёсткости; их просто сгнобил бы на низших должностях воинский офицерский коллектив, не удосужившись сообщить о них наверх. Такова судьба настоящего офицера.
Солдата нужно учить, с солдатом нужно как можно больше времени находиться кому-то из офицеров; он не должен быть предоставлен самому себе. Только так можно усилить дисциплинированность подразделения. Обучение необходимо, собственно, и для улучшения навыков солдата. Ситуация, когда солдат в армии только моет полы и бегает по тупым поручениям, недопустима. Он, прежде всего, солдат и должен ощущать свою исключительность, хотя бы в части осведомлённости и личных навыков. Присутствие офицера большую часть времени рядом с солдатом само по себе уже повышает боеспособность подразделения и его дисциплинированность. Солдат должен постоянно чувствовать «хватку» офицера на своём горле. Даже старослужащие и сержанты становятся гораздо дисциплинированней при наличии рядом офицера. Постоянное присутствие офицера вселяет дисциплину им в плоть и кровь: делая что-то, они чувствуют взгляд за ними офицера даже тогда, когда его нет рядом.
Обучение необходимо и самому офицеру, так что он должен постоянно совершенствоваться – не обязательно в убийстве, главное, чтобы он постоянно стремился расширять свой кругозор, не удовлетворяясь достигнутым.
Офицер должен не останавливаться ни перед чем, для того чтобы навести порядок среди подчинённых. Он может и должен применять мордобитие, прокачки, наряды, гауптвахты. Единственное, офицеру не следует сдавать солдат в прокуратуру и суд, тем самым соблюдая свойственную армии круговую поруку. Тогда, при всей жёсткости, солдаты будут его уважать, считая за своего. Поддерживая порядок, офицер должен наплевать на фактический запрет фиксировать в части дедовщину и реагировать на неё официальными методами; ухудшение отчётности не должно быть для него серьёзным препятствием. Глупость армейской бюрократии и установлений высшей власти нужно преодолевать на базовом уровне.
Я даже считаю, что для поддержания порядка офицер может и должен применять оружие. Если власти не доверять офицеру, то кому тогда доверять? Зачем ему тогда выдаётся табельное оружие? Здесь существует такой же абсурд, как и в случае с реформированной системой образования, где учителей лишили права оценивать своих же учеников, которых они на протяжении многих лет учили. Это право дано только чиновникам, которые понятия не имеют о личностных характеристиках учеников. Вот только бардак в системе образования не так опасен, как бардак в армии. Я утверждаю, что и абсолютная иерархия в армии суть благо для общества, ибо только она может обеспечить высокую степень эффективности армии. Современный же закон допускает половинчатость в признании сего факта. Полагаю, офицерам следует дать право применять оружие и не в боевой обстановке, только запретить причинять смерть и травмировать жизненно важные органы. Причём разрешить это не только в отношении оборзевших солдат, кидающихся на командира, но и в отношении пробравшихся в часть гражданских. Последним находиться на территории части запрещено, так пусть в следующий раз думают, что делают и куда ходят. На Кавказе только так и можно избавиться от произвола местных, что было проверено на практике.
Как уже говорилось ранее, офицеру следует избегать засилья дедовщины в подразделении. Отмеченные выше особенности поведения очень помогают в этом.
Спорным местом является отношение офицера к доносам. С одной стороны, это способ поддержания порядка, с другой стороны, донос может претить натуре офицера, его чувству справедливости. Офицер сам должен выработать личное отношение к этому вопросу, в зависимости от своего жизненного опыта и манеры управления подразделением, которая может сильно отличаться у разных типажей характеров.
Для офицера армия должна стоять на первом месте в жизни, он буквально должен жить армией. Бытовые вопросы не должны оттеснять вопросы службы на второй план. Не следует злоупотреблять обустройством личного гнёздышка, так как это может сместить приоритеты. Этому отчасти служит институт дневальных, а в прошлом российской государственности этому служили денщики из солдат, приставляемые к каждому офицеру. Практика Российской империи, когда у офицера в походе всегда был денщик, вообще очень позитивна. Она позволяет не думать офицеру о бытовых вопросах, которые берёт на себя денщик, да и поручения нужно через кого-то передавать. Так что денщики в современной армии по факту есть и выбираются офицером из подчинённых солдат. Их можно назвать доверенными солдатами.
При взаимоотношении с гражданскими офицеру следует сохранять выдержку. Вместе с тем, он должен быть готов призвать гражданского к ответу, причём, любого гражданского за любой поступок, которым тот наносит ущерб чести офицера или подчинённого ему солдата. Офицер не должен спускать на тормозах оскорбление своих подчинённых местными. Каждый такой случай должен рассматриваться, и на него необходимо незамедлительно реагировать. Рассказанный мною случай в поезде, когда офицер по навету о воровстве телефона у местных солдатами заставил подразделение скинуться на стоимость телефона, недопустим. Сначала местный должен доказать, если же доказательства не будет, офицер должен призвать местного к ответу за навет. В реальности это возможно через драку, в том числе с использованием оружия. Как минимум, офицер должен предложить такой выход обидчику, если же тот не согласится, то можно смело разворачиваться и игнорировать его. Возможно, но не желательно, привлечение к разборкам компетентных органов – для доказательства виновности или невиновности.
Настоящий офицер не должен страшиться смерти. Ему следует относиться к данному вопросу философски. В реальности этому сильно помогает психологический настрой, который даёт армия, в результате которого даже затюканные солдаты не страшатся смерти. Для них страшнее находиться под постоянным давлением сержантов и старослужащих, чем сменить обстановку, пусть и с риском для жизни. Офицер не должен отставать в этом от солдат, только его к этому должны направлять совсем иные психологические мотивы: жизнь армией, дисциплина, стремление поддерживать порядок в подразделении, свободный доступ к оружию, сознание своей исключительности по сравнению с гражданскими, философское спокойствие, сознание всей бессмысленности суетных страхов.
Офицер может ругаться и сквернословить, сильно пить, может угнетать солдат и подчинённых офицеров, может драть с них три шкуры. Он может не знать и не признавать философии и религии. Но отмеченные выше особенности должны войти в плоть и кровь офицера, став сами по себе его внутренним стержнем. Вроде бы не так много и нужно для создания идеального офицера, однако так только кажется. Подумайте, многие ли из вас или ваших знакомых смогли бы пойти по пути идеального офицера: при всей кажущейся простоте, этот путь невероятно сложен. С него сложно не сойти, на него сложно встать – сложно не теоретически, а социально и психологически.
Чем определяется эффективность работы любой части и подразделения? Можно назвать много факторов. Но вот опрос, проведенный автором среди офицеров в звании полковника – капитана 1-го ранга, показал: подавляющее большинство считают, что она на 70 процентов и более зависит от личности командира. Продуктивность работы человека в рамках любой системы определяется стимулами, которые эта система ему предоставляет. Самый главный, ключевой, определяющий службу офицеров в Вооруженных Силах – фактор карьеры. Именно желание карьерного роста (а значит, и повышения социального статуса) приводит молодых людей в военные училища. Карьера – основной мотив офицера, стержень, вокруг которого вращается вся служба. Именно этим офицеры отличаются от других категорий личного состава (военнослужащих).
{{direct}}
П онятие карьеры и карьеризма офицеров в обиходе зачастую несет негативный оттенок, тем не менее оно оказывает решающее влияние на функционирование ВС. Именно конкуренция при движении по карьерной лестнице заставляет офицера непрерывно повышать уровень знаний, совершенствовать профессиональное мастерство и воздерживаться от дисциплинарных проступков.
С точки зрения офицера, карьера (в узком смысле) – это последовательное увеличение властных полномочий путем назначения на вышестоящие воинские должности и связанное с этим присвоение более высоких воинских званий.
С помощью правильно построенной карьеры (чередование должностей, мест службы, обучения) генерируются необходимый служебный опыт и необходимые знания для исполнения более высоких должностей. Она позволяет отбирать на высокие командные должности лучших офицеров.
Для реализации всех аспектов карьеры офицеров предназначена система кадрового отбора. Однако четкой регламентации построения и функционирования этой системы нет. Принципы, по которым должна осуществляться селекция на вышестоящие должности, законодательно не определены, критерии отбора рассыпаны по различным внутренним нормативным актам Минобороны. Все это снижает эффективность системы отбора, делает ее непрозрачной и лишает большинство офицеров главного стимула службы. Из ВС таким образом «вымываются» наиболее энергичные и перспективные офицеры, резко падает служебное рвение оставшихся. Кроме того, на высокие должности приходят люди, которые по своим деловым и моральным качествам не соответствуют необходимым требованиям.
Вывод – для повышения воинской дисциплины необходимо использовать факторы, влияющие на карьеру офицера: вопросы назначения на воинские должности и присвоения воинских званий, а также выстроить логически стройную систему, которая бы позволила выполнять главную функцию – способствовать продвижению по службе наиболее достойных, способных и мотивированных офицеров. Построение этой системы не может быть ограничено только кадровыми вопросами, помимо них карьера офицера зависит от множества и других факторов. Тем не менее вопросы кадрового отбора имеют решающее значение.
Достоверная информация в дефиците
“ Любое управленческое действие требует объективной оценки подчиненных, знания лучших и худших офицеров ”
В рамках существующей системы главная проблема при принятии кадровых решений – дефицит достоверной и объективной информации об офицере. Начальники, подписывающие представления и приказы о назначении, представляемого офицера лично знать не могут, поэтому основной способ принятия решений – анализ характеризующих документов, содержащихся в личных делах. В личном деле офицера значительное количество таких документов. Это аттестации, боевые и служебные характеристики, копии представлений к назначению на должность и к присвоению очередных воинских званий, копии наградных листов, копии представлений к увольнению. И этот список неисчерпывающий. Однако все они несут крайне низкую информационную составляющую. Стандартные фразы и обтекаемые формулировки не позволяют сделать достоверные выводы о достоинствах и недостатках человека. Причина в том, что процедура написания этих документов, установленная законом, не заставляет командиров и начальников глубоко анализировать личные качества офицера и тем более не стимулирует принципиальность оценок.
Аттестация как базовая процедура
Это очевидно, если проанализировать порядок написания характеризующих документов из личного дела офицера. Наиболее информативным документом должна быть аттестация. Законодательно установлена практика, по которой аттестация проводится в случаях назначения, увольнения, перевода и в других. Отзыв на военнослужащего, который и отражает все его достоинства и недостатки, составляется его непосредственным (прямым) командиром (начальником). Приказом министра обороны № 100 от 2002 года установлен перечень примерно 40 вопросов, на которые необходимо ответить в произвольной форме. Даже просто сформулировать ответы на столько вопросов довольно сложно. Процедура сочинения отзыва требует значительного времени и усилий, поэтому командиры, как правило, лично эти аттестации не пишут, перекладывая эту функцию на кадровые службы.
Фото: Алексей МатвеевКазалась бы, какая разница, кто написал тот или иной аттестационный отзыв – сам командир или по его поручению начальник кадрового органа. Разница существенная. Для начальника-кадровика сам текст отзыва не главное, он лишь средство выполнения кадровой работы (перемещения или назначения), по выполнению которой его оценивают. Да и для командира цель аттестации в большинстве случаев – не объективная оценка, а дежурное мероприятие. В результате большинство аттестаций подгоняется под конкретный повод (случай), а собранные в личном деле офицера ни в коей мере не могут служить источником информации о его достоинствах и недостатках. В еще большей степени все вышеизложенное относится к наградным листам и представлениям к назначению на должности.
Отдельного упоминани я из документов личного дела требуют характеристики. Несмотря на неоднократные упоминания в законодательстве о военной службе, ни в одном документе даже не установлено, кем и по каким случаям характеристика составляется, не определены правила ее написания. Поэтому на практике характеристики попадают в личное дело офицера редко и также несут мало объективной информации.
Как исправить ситуацию?
Необходимо совершенствование процедуры оценки офицеров с тем, чтобы при принятии кадрового решения в личном деле был максимум информации, который бы полностью характеризовал его личные качества, достоинства и недостатки. И чем больше информации будет в личном деле, тем эффективнее система кадрового отбора.
Какую информацию необходимо знать командиру, отбирающему офицера под свое начало? Прежде всего – допускает ли он дисциплинарные проступки. Об этом свидетельствуют объявленные взыскания. Однако даже следов дисциплинарной практики в личном деле офицера нет. Все поощрения и взыскания офицера учитываются в карточке поощрений и взысканий, которая хранится в штабе части. Этот порядок не претерпел изменений с введения дисциплинарного Устава Красной армии 1940 года.
Сама карточка не является документом строгой отчетности и при ее утрате (например при переводе офицера по службе) ответственности никто не несет. Более того, законодательно установлено, что при присвоении звания старшего офицера старая карточка поощрений и взысканий уничтожается, а в новую переносятся только поощрения. Но даже если карточка и уцелела, на принятие кадрового решения повлиять она все равно не может: решение принимается на основе личного дела, а карточка в личном деле не хранится, так как подшивать ее туда запрещается.
Подобная практика наносит огромный ущерб не только системе кадрового отбора, но и непосредственно системе поддержания воинской дисциплины. Так как взыскания не влекут каких-либо последствий для карьеры офицера, то и целей своих не достигают. Зачастую можно встретить офицеров, которые имеют десятки взысканий, но продолжают служить и успешно продвигаться по служебной лестнице.
Чтобы исправить положение, необходимо изменить порядок учета дисциплинарных взысканий. Необходимо, чтобы они (как и поощрения), объявленные офицеру, сопровождали его в течение всей карьеры. Самый простой и эффективный способ – упразднить карточку поощрений и взысканий. Учет дисциплинарной практики должен вестись в личном деле офицера, в разделе 1 – «Послужной список». Этот документ – основа личного дела, заводится при присвоении офицерского звания и сопровождает офицера в течение всей его службы.
Фото: Павел Герасимов
Для повышения правдивости аттестаций необходимо изменить процедуру их написания. Аттестации всего личного состава должны проводиться ежегодно, а их результаты аккумулироваться в вышестоящих кадровых органах. И приниматься во внимание при назначении на вышестоящие должности или в иных случаях.
Кроме того, чтобы аттестационный отзыв в полной мере нес ту информационную нагрузку, которая требуется, необходимо кардинально упростить и облегчить процедуру его написания. Целесообразно создать универсальный формализованный бланк с вопросами, на которые можно будет отвечать путем проставления отметок в соответствующих графах. Это избавит заполняющего отзыв от необходимости формулировать свои мысли и позволит сконцентрироваться на оценке офицера. Кроме того, конкретно сформулированные вопросы такого отзыва не позволят заполняющему его начальнику спрятаться за обтекаемыми формулировками, как это зачастую случается сейчас. Существенно упростится и процедура проведения аттестационной комиссии, которая будет сведена к обсуждению конкретных оценок по конкретным пунктам.
Для уменьшения субъективизма в оценках целесообразно установить правило, по которому отзыв должен заполнять не непосредственный начальник, а следующий за ним прямой начальник (если его нет – командир воинской части). Кроме того, необходимо законодательно вменить в обязанность заполнение подобного листа именно соответствующим начальникам лично и предусмотреть для этого механизм контроля и дисциплинарной ответственности за написание необъективных данных.
Информационные, формализованные технологии
Служебные характеристики требуют других подходов. В отличие от аттестации, которая оценивает в основном служебную деятельность и предусматривает коллегиальное обсуждение комиссией, характеристики должны отражать личные качества военнослужащего и личное мнение о нем того, кто характеризует офицера. Соответственно и писать характеристики должны те, кто близко знаком с офицером: непосредственные начальники, начальники по специальности, представители воспитательных органов, преподаватели вузов. И здесь необходимо разработать формализованные бланки для каждого случая, чтобы облегчить процедуру их написания. Необходимо учесть и реалии взаимоотношений в коллективах: непосредственному начальнику дать объективную характеристику зачастую означает испортить отношения с офицером. Поэтому чтобы минимизировать влияние личных отношений, необходимо характеристики офицера хранить во втором экземпляре личного дела в вышестоящих частях, запретив ознакомление с ним всех военнослужащих, включая и самого офицера, за исключением офицеров кадровых органов и прямых начальников. А за нарушение этого правила установить самую строгую ответственность должностных лиц.
Для управления воинским коллективом командиру (начальнику) необходимо непрерывно оценивать подчиненных ему офицеров. Любое управленческое действие требует объективной оценки подчиненных, знания лучших и худших офицеров. В любой части командиру хорошо известны офицеры, совершающие дисциплинарные проступки, и число их обычно невелико. Остальные офицеры, не допускающие явных проступков, как правило, оцениваются командованием положительно. При этом очевидно, что не может быть двух офицеров, выполняющих свои обязанности одинаково. Соответственно в части всегда есть самый лучший и самый худший офицер. На основании объективных данных командование будет вынуждено глубоко проанализировать качество службы офицеров и получит данные, позволяющие решать множество вопросов, возникающих в ходе повседневной деятельности.
Сделать это можно путем определения совокупной взвешенной оценки (рейтинга) личных качеств офицеров, методика которой была разработана и опробована в моей части.
Принципы ее достаточно просты. При проведении ежегодной аттестации офицеров, предложенной выше, соответствующие начальники заполняют формализованный бланк аттестационного отзыва, в котором каждое качество офицера оценивается по пятибалльной шкале. Заполнение отзыва заключается в проставлении отметок в квадратах, соответствующих оценкам личных качеств офицера.
Аттестационная комиссия части рассматривает аттестационные листы и проверяет обоснованность оценок. Далее листы офицеров утверждает командир воинской части. После утверждения подсчитываем сумму баллов, характеризующую служебную деятельность каждого офицера. В соответствии с количеством набранных баллов выстраиваем список офицеров от максимального значения до минимального. Полученное место в списке – это совокупная, то есть определенная по многим параметрам, взвешенная в сравнении с оценками других офицеров оценка личных качеств офицера. При этом эта оценка – выражение мнения всех начальников: прямого начальника, составляющего отзыв, аттестационной комиссии, которая проверит оценки, данные начальником, составляющим аттестационный отзыв, и командира части, утверждающего аттестацию.
Чтобы упростить составление списков аттестаций, подсчет и анализ полученных результатов, целесообразно использовать электронные базы данных.
Преимущества предлагаемой системы очевидны. Процедура оценки заставит командование части планомернее и глубже анализировать ситуацию в коллективе. Построение рейтинга совместно с проведением аттестации позволит опираться в оценке на конкретные критерии, а значит, повысит прозрачность решений, будет способствовать более дифференцированной и комплексной оценке офицеров.
Построение рейтинга на основе такой открытой процедуры будет стимулировать исполнение обязанностей, так как заставит каждого офицера наглядно осознавать реальную оценку своей службы. Так как результаты аттестаций офицеров повлекут за собой серьезные последствия, повысится значение аттестации, что неизбежно повлечет за собой и повышение ее качества.
Ежегодное представление в вышестоящие кадровые органы рейтинга офицеров, основанного на аттестации и объявленного приказом командира, не позволит командованию частей искажать оценку офицеров, представляемых к повышению по службе. Вышестоящие же органы при накоплении данных смогут гораздо глубже анализировать ситуацию.
Предлагаемая концепция позволит создать в воинской части замкнутую систему с обратной связью. С одной стороны – система построения рейтинга будет основана на очевидных критериях, а с другой – необоснованное его повышение затронет интересы других офицеров. В конечном итоге те, кто займет несоответствующее место, будут вынуждены отстаивать свои права в установленном законом порядке, что обеспечит объективную оценку офицеров в целом.
Воинское звание офицера – наглядное отражение его карьеры, достигнутых успехов, его статуса в иерархии ВС. По сути своей это оценка деловых и моральных качеств военнослужащего, его способности руководить тем или иным воинским коллективом. В строго иерархичной структуре, коей является армия, оно позволяет упорядочить взаимоотношения между военнослужащими и в повседневной службе, а тем более в военное время. Именно воинские звания дают возможность мгновенно определять иерархию любой общности военнослужащих и, следовательно, не терять управления. В основе системы званий лежит принцип, подразумевающий, что офицер с более высоким званием обладает более высокими знаниями, опытом и моральными качествами.
К сожалению, существующая процедура присвоения званий в ВС подрывает принцип, положенный в основу системы воинских званий, так как не учитывает качество исполнения военнослужащим его служебных обязанностей, его деловые и моральные свойства. В соответствии с федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе» достаточно просто пребывать установленное время на соответствующей должности и очередное звание будет присвоено автоматически, даже если военнослужащий совершенно не справляется с занимаемой должностью. Таким образом, один из основных стимулов военной службы безосновательно вычеркнут, получение очередного звания превращено в безусловное право, что необоснованно уравнивает в правах офицеров, заслуживших свое звание, и нарушителей воинской дисциплины.
Для исправления ситуации необходимо вернуться к практике Советской армии. Законодательство о военной службе Союза ССР предусматривало, что присвоение воинских званий офицерам происходило с учетом их личных качеств, а имеющим существенные недостатки в несении службы и в личном поведении, хотя и отвечающим другим условиям, присвоение очередного звания не производилось до устранения недостатков и положительного решения аттестационной комиссии.
Еще одним аспектом совершенствования системы воинских званий офицеров могло бы стать восстановление дисциплинарного взыскания – снижение в воинском звании на одну ступень. Сейчас такое взыскание предусмотрено только для сержантов (старшин).
В Советской армии снижение офицеров в воинском звании на одну ступень было действенным взысканием и играло существенную роль в поддержании воинской дисциплины офицеров. Для исключения субъективизма при вынесении подобного взыскания было бы логично ввести судебный порядок снижения в воинском звании по решению военного суда, подобно тому, как это реализовано по отношению к дисциплинарному аресту.
Затронутые вопросы – только часть начального уровня совершенствования системы поддержания воинской дисциплины офицеров и не требуют глобальных изменений в ВС. Однако для получения по-настоящему значимых результатов необходимы более значительные изменения в существующей системе работы с военными кадрами.
Главная Наука Подробнее
КРУТИЛИН Д.С. Имидж офицера-руководителя современных Вооруженных Сил Российской Федерации (социологический анализ)
Диссертационный совет Д 215. 005. 07 при Военном университете (123001, Москва, ул. Большая Садовая, 14) объявляет, что диссертацию на соискание ученой степени кандидата социологических наук представил КРУТИЛИН Дмитрий Сергеевич на тему: «Имидж офицера-руководителя современных Вооруженных Сил Российской Федерации (социологический анализ)», (22.00.08). Защита состоится 28 декабря 2011 г. Т.: 684-13-50.
Диссертация выполнена на кафедре социологии Военного университета
Научный руководитель: доктор социологических наук, профессор Веремчук Владимир Игоревич
Официальные оппоненты:
- доктор социологических наук, профессор Фролов Сергей Станиславович
- кандидат социологических наук Масликов Вадим Геннадьевич
Ведущая организация: – Военная академия Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Военного университета.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат социологических наук Осипенко Эдуард Борисович
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ
Объективная потребность российского общества в создании новых Вооруженных Сил, модернизации системы подготовки и воспитания военных кадров предполагает особое внимание в военно-социальном управлении личности офицера – военного профессионала, патриота, защитника Отечества. Назрела настоятельная необходимость оптимизации процесса военно-профессиональной социализации личности офицера. Данный процесс характеризуется рядом противоречий и негативных тенденций, связанных с социальным статусом кадровых военнослужащих в современном российском социуме, с личной примерностью и авторитетом командного состава среди подчиненных. Неслучайно одним из приоритетов в деятельности военного ведомства Президент России назвал подготовку высококлассных военных специалистов, владеющих современной техникой и глубоко мотивированных в отношении избранной ими военной профессии. Это обусловливает актуальность и практическую значимость научного анализа процесса формирования имиджа офицера-руководителя воинской части, составляющего основу его авторитета в воинском коллективе и во многом определяющего эффективность его руководства.
Осуществляемая перманентно на протяжении последних десятилетий военная реформа, проводимая в условиях социального кризиса российского общества, низкая эффективность обеспечения социальных, духовных и профессиональных потребностей военнослужащих привели к ряду негативных явлений в офицерской среде. Среди них – деградация нравственных ценностей института военной службы, ориентация значительной части офицерского состава на утилитарно-прагматический компонент в профессиональной деятельности, незаинтересованность в обучении и воспитании подчиненных, отсутствие стремления к профессиональному и личностному самосовершенствованию. Указанные явления обусловили существенные проблемы, связанные с авторитетом командиров в воинском коллективе, привели к формированию негативного образа офицерского состава среди значительной части военнослужащих, проходящих военную службу по призыву. Именно поэтому в системе современного военно-социального управления важное место занимает сформированный в воинском коллективе имидж офицера-руководителя, во многом определяющий характер специфических военно-социальных отношений в звене «начальник – подчиненный».
Данное обстоятельство обусловило необходимость социологического исследования ключевых социальных характеристик и типологических особенностей имиджа офицеров-руководителей, наделенных всей полнотой административной власти по отношению к подчиненным и ответственных перед обществом и государством за все стороны жизни и деятельности возглавляемых ими подразделений.
Таким образом, актуальность
социологического анализа имиджа офицера-руководителя Вооруженных Сил обусловлена следующими обстоятельствами:
- возрастанием социальной значимости авторитета и социализированных личностных качеств офицера-руководителя в современной системе военно-социального управления;
- недостаточной теоретической и практической разработанностью феномена имиджа офицера-руководителя в социологической литературе;
- отсутствием социологических методик, позволяющих комплексно оценить имидж офицера-руководителя, выявить факторы, способствующие и препятствующие его формированию в военно-социальной среде в современных условиях;
- необходимостью социологического изучения влияния имиджа офицера-руководителя на управляемость и эффективность функционирования воинских подразделений;
- востребованностью научно обоснованных рекомендаций по изучению, оценке и целенаправленному формированию имиджа офицера-руководителя органами военно-социального управления на современном этапе модернизации военной организации государства.
Степень научной разработанности проблемы. При выявлении междисциплинарного толкования понятия «имидж» и специфики социологического подхода к изучению данного феномена использовались разработки зарубежной и отечественной социологии и социологии управления.
Научную литературу по проблеме исследования можно классифицировать по следующим направлениям.
Первое направление представлено трудами П. Бергера, П. Бурдье, М. Вебера, И. Гофмана, Э. Дюркгейма, Ч. Кули, Т. Лукмана, Р. Мертона, Дж. Мида, П. Сорокина и другими, содержащими концептуальные основы социологического изучения социальных отношений, а также работами Н. Лумана и Т. Парсонса, в которых описаны универсальные модели структурно-функционального и системного анализа. Идеи и взгляды названных ученых позволяют определить социальную сущность, место и роль имиджа субъекта управленческой деятельности в системе социальных отношений.
Второе направление составляют работы зарубежных ученых, предметом изучения которых является феномен имиджа в рыночных социально-экономических условиях. Среди зарубежных авторов, занимающихся исследованием имиджа личности, выделяются такие ученые, как Ф. Баури, П. Берд, П. Вейл, П. Чисхольм, Б. Швальбе и др. Проблемами формирования корпоративного имиджа, имиджа учреждения, организации занимались А. Дейян, Б. Карлоф, Х. Маккей, М. Мескон, Ф. Роджерс, Ф. Хедоури, Ли Якокка; имиджу политика посвятили свои исследования С. Блэк, Ф. Дейвис, Джо Мак-Гиннес.
Третье направление образуют труды отечественных ученых, в которых раскрываются практические аспекты формирования и функционирования имиджа личности, внимание концентрируется на разработке универсально эффективных приемов самопрезентации субъекта социальной деятельности. К нему же относятся работы, посвященные исследованию атрибутов, функций и механизмов конструирования имиджей политических деятелей, организаций, институтов, руководителей, педагогов и образовательных учреждений.
Четвертое направление включает работы представителей научно-прикладной отрасли человековедения – имиджелогии, которая определяется как возникающая на стыке социологии, психологии, философии и ряда других наук дисциплина, изучающая закономерности формирования, функционирования и управления имиджем личности, организации.
Пятое направление охватывает труды военных ученых, рассматривающих различные аспекты системы социального взаимодействия «личность военнослужащего – военно-социальная среда». В них предметом изучения выступают главным образом общие закономерности и тенденции процесса социализации личности военнослужащего как представителя специфической социально-профессиональной группы, осуществляющего военно-профессиональную деятельность в определенных социокультурных условиях, а также общие принципы и методы научного анализа личности военного руководителя.
В ракурсе диссертационного исследования особое значение приобретают работы конца XX– начала XXI в., освещающие различные аспекты и структурные элементы имиджа как отдельных категорий военнослужащих, так и Вооруженных Сил в целом.
Отдавая должное теоретической глубине, обстоятельности и разносторонности научных исследований, посвященных проблеме имиджа, следует отметить, что специальных социологических исследований, в которых с современных позиций раскрывались бы социальная сущность и содержание имиджа офицера-руководителя Вооруженных Сил, не имеется. Нет характеристики основных компонентов рассматриваемого феномена, описания и анализа его основных функций в военно-социальной среде. Требует научной разработки и уточнения терминологический аппарат, раскрывающий особенности процесса формирования и функционирования имиджа офицера-руководителя.
Актуальность проблемы и ее недостаточное теоретико-прикладное изучение определили выбор объекта, предмета, цели и задач исследования.
Объектом исследования является имидж офицера-руководителя современных Вооруженных Сил.
Предметом исследования выступают социальные характеристики и факторы формирования имиджа офицера-руководителя воинской части Вооруженных Сил, его влияние на эффективность управления воинскими подразделениями.
Цель исследования состоит в том, чтобы на основе социологического анализа описать социальные характеристики и факторы формирования имиджа офицера-руководителя воинской части современных Вооруженных Сил, его влияние на эффективность управления воинскими подразделениями.
Цель обусловила задачи исследования :
1. Проанализировать теоретико-методологические подходы к исследованию феномена имиджа.
2. Сформулировать социологическое определение понятия «имидж офицера-руководителя» и разработать концептуальную модель его основных компонентов.
3. Проанализировать современное состояние имиджа офицера-руководителя воинской части Вооруженных Сил и определить приоритетные факторы его формирования.
4. Выявить и описать социальные типы имиджа офицера-руководителя воинской части современных Вооруженных Сил.
5. Исследовать влияние имиджа офицера-руководителя воинской части современных Вооруженных Сил на морально-психологическое состояние военнослужащих по призыву, их мотивацию к воинскому труду.
Основная гипотеза исследования. Эффективность управленческой деятельности офицера-руководителя непосредственно зависит от социальных характеристик его имиджа, сложившегося в воинском подразделении. Современный имидж офицеров-руководителей воинских частей не в полной мере обеспечивает их личностный авторитет в воинских коллективах, что снижает эффективность управления воинскими подразделениями.
Частные гипотезы исследования:
1. Имидж офицера-руководителя влияет на отношение к нему подчиненных, воздействует на их морально-психологическое состояние и отношение к воинскому труду.
2. Формированию позитивного имиджа офицера-руководителя не придается должного значения, что негативно сказывается на эффективности его управленческой деятельности.
Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются фундаментальные положения социологии управления, военной социологии, социальной психологии о роли личности руководителя в современной системе социального управления. Автор опирается на методологию системного и структурно-функционального анализа, а также на концепции современных социологов, занимающихся изучением различных аспектов управления социальными системами и процессов военно-социального управления.
Диссертационное исследование основано на принципах междисциплинарного подхода. В диссертации использованы социально-философский, социологический и социально-психологический подходы, теоретико-прикладные разработки в области имиджелогии.
Эмпирической базой диссертационной работы являются результаты социологического исследования, проведенного автором в 2009-2011 гг. , официальные статистические данные общероссийских опросов общественного мнения и результаты исследований Научно-исследовательского центра (социологического, Вооруженных Сил Российской Федерации). По проблеме исследования изучены официальные документы и статистические данные, опубликованные в средствах массовой информации, монографическая литература, материалы теоретических и научно-практических конференций, семинаров, «круглых столов».
Достоверность и научная обоснованность результатов исследования обеспечиваются теоретическим и методологическим обоснованием сущности и содержания имиджа офицера-руководителя; применением комплексной научно обоснованной социологической методики изучения исследуемого феномена; достоверностью и валидностью используемых данных, репрезентативностью выборки; комплексным использованием релевантных количественных и качественных методов сбора первичной социологической информации; корректным применением математико-статистических методов обработки и анализа данных социологического исследования и их соотнесением с результатами других исследований.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в разработке и обосновании модели формирования имиджа офицера-руководителя Вооруженных Сил. В процессе реализации цели и задач исследования в диссертации были получены следующие результаты, имеющие научную новизну:
Систематизирован социологический понятийно-категориальный аппарат в предметно-объектной области исследования, предложены социологическое определение понятия «имидж офицера-руководителя» и концептуальная модель его основных компонентов;
- создана и апробирована авторская методика социологического исследования и оценки имиджа офицера-руководителя, его влияния на эффективность управления воинскими подразделениями;
- исследованы социальные характеристики современного имиджа офицеров-руководителей воинских частей, выделены основные факторы его формирования в воинском подразделении;
- разработаны процедуры и приемы типологизации имиджа офицера-руководителя;
- исследовано влияние имиджа офицера-руководителя на эффективность управления воинскими подразделениями;
- определены основные направления совершенствования имиджа офицера-руководителя и разработаны рекомендации органам государственного и военного управления в данной сфере.
Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении теоретических представлений о сущности, содержании, механизме формирования имиджа современного офицера-руководителя, что позволяет совершенствовать методологию исследования данного феномена и деятельность органов государственного и военного управления в данной области. Материалы и выводы исследования способствуют интеграции современных отраслей гуманитарного знания: социологии, социологии управления, психологии, имиджелогии, военной социологии, что позволяет на научной основе оптимизировать процесс управления в воинских коллективах, совершенствовать подготовку офицерских кадров к данному виду деятельности.
Практическая значимость исследования обеспечивается разработкой и апробацией методики социологического исследования и оценки имиджа офицера-руководителя, которая может использоваться органами военного управления как методическая база для изучения и оценки профессионально важных качеств офицерского состава; формулированием научно обоснованных рекомендаций органам государственной власти и военного управления по формированию позитивного имиджа офицера в современных условиях; возможностью использовать результаты исследования в качестве информационно-аналитического материала, необходимого для принятия управленческих решений в процессе подготовки будущих офицеров в ввузах. Результаты данного исследования применимы также для подготовки учебных программ, семинаров и учебно-методических пособий в рамках преподавания курсов социологии управления, социологии личности, военной социологии, имиджелогии.
Соответствие диссертации Паспорту научной специальности. В объектно-предметную область диссертационного исследования входят субъекты и объекты управления военно-профессиональной деятельностью, а также способы и результаты управленческого воздействия на сознание и поведение членов воинских подразделений, что соответствует формуле специальности 22.00.08 – «Социология управления».
Содержание диссертации соответствует пунктам Паспорта научной специальности, определяющим область исследований по специальности 22.00.08 – «Социология управления»: изучение условий управленческого взаимодействия офицеров-руководителей с подчиненным личным составом в ходе реорганизации и модернизации Вооруженных Сил соответствует п. 6 «Факторы, детерминирующие управленческое поведение индивидов в социальных институтах и организациях»; анализ личностных качеств и стилей руководства офицеров-руководителей, их влияния на результативность деятельности воинских подразделений соответствует п. 9 «Содержание, функции и структура культуры управления. Влияние управленческой культуры на реальное поведение людей»; исследование влияния имиджа офицера-руководителя на морально-психологическое состояние военнослужащих отвечает содержанию п. 15 «Проблемы эффективности управленческой деятельности»; описание ценностных ориентаций, мотивов военно-профессиональной деятельности офицерского состава армии и флота согласуется с предметным полем п. 24 «Ценности, мотивы и ориентации личности в системе управления»; создание и апробация методики, позволяющей оценивать сформированный в воинском подразделении имидж офицера-руководителя, соответствует п. 30 «Методы сбора, анализа и оценки социальной информации в системе управления».
Апробация исследования. Теоретические положения и аналитические выводы диссертационного исследования обсуждались на кафедре социологии Военного университета, с членами экспертного сообщества и должностными лицами органов государственного и военного управления.
Основные положения диссертации прошли апробацию в выступлениях на научно-практических конференциях военно-научного общества слушателей и курсантов Военного университета (2009-2011 гг.), на X международной научной социологической конференции студентов и аспирантов «Наша социология: исследовательские практики и перспективы» (РГГУ, 2011 г.), в статьях, опубликованных в научных журналах. Наиболее важные результаты исследования изложены в форме научных сообщений на конференциях, статьей в научных и информационно-аналитических изданиях общим объемом 4,8 п.л., в том числе три публикации помещены в изданиях, рекомендованных в перечне ВАК.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Социологическое определение имиджа офицера-руководителя и концептуальная модель его формирования в воинском подразделении.
Изучение существующих теоретико-методологических подходов к исследованию феномена имиджа позволяет рассматривать имидж офицера-руководителя как его социальный образ, отражающий присущие и приписываемые ему индивидуально-личностные, статусные и профессионально-управленческие качества, характеристики и во многом обусловливающий социальные установки подчиненных по отношению к нему как руководителю военно-социальной организации. Имидж офицера-руководителя детерминирован как социокультурными особенностями военной организации, так и ценностно-ориентационными и социально-установочными предрасположенностями личности. Имидж офицера-руководителя составляет фундамент его авторитета в воинском коллективе и является одним из ключевых факторов эффективности военно-социального управления.
2. Методика социологического анализа социальных характеристик и факторов формирования имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении, представляющая собой исследовательскую технологию, включающую комплекс методов сбора и анализа социологической информации.
В качестве основных этапов создания и реализации методики можно выделить: (1) теоретико-методологический (системное описание на основе разработанных общенаучных и социологических подходов социального феномена имиджа офицера-руководителя, специфики его проявления; построение концептуальной исследовательской модели); (2) процедурно-методический (выделение в ходе эмпирической интерпретации и операционализации основного понятия необходимых и достаточных индикаторов для получения качественных и количественных характеристик имиджа офицера-руководителя), (3) организационно-технологический (выбор и осуществление адекватной стратегии исследования); (4) предметно-аналитический (реализация процедур, средств и методов обработки эмпирической информации, анализ и интерпретация данных).
3. Социальные характеристики и типология современного имиджа офицеров-руководителей воинских частей Вооруженных Сил.
Анализ результатов социологических исследований свидетельствует, что в современных условиях для значительной части офицеров-руководителей воинских частей характерен имидж, не обеспечивающий их личностный авторитет в воинских коллективах. Количество командиров, обладающих востребованным максимально функциональным типом имиджа («Оптимальный»), сформированного в воинских подразделениях военнослужащих по призыву, на момент проведения исследования было недостаточным – 50%. Это в значительной мере снижает эффективность управления воинскими подразделениями. Данное обстоятельство обусловливает необходимость выработки и реализации управленческих решений по совершенствованию имиджа современных офицеров-руководителей.
4. Приоритетные направления совершенствования имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении, выработанные с учетом специфики данного социального явления и важнейших задач по модернизации Вооруженных Сил.
Комплексная система целенаправленного формирования и совершенствования имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении представляет собой рефлексирующую и регулирующую деятельность органов государственного и военного управления по созданию и поддержанию таких условий взаимодействия системы «офицер-руководитель – военно-социальная среда», при которых обеспечиваются самосовершенствование и самореализация личностно-деловых качеств офицера-руководителя в рамках профессиональной деятельности.
Структура диссертации определяется общим концептуальным замыслом и логикой исследования. Диссертационная работа состоит из введения, трех разделов, заключения, списка литературы и трех приложений. Объем основного текста составляет 206 страниц. Диссертация включает 14 рисунков и 17 таблиц. В списке литературы приведено 195 источников.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обоснована актуальность темы диссертации, представлена ее научная разработанность в современной отечественной и зарубежной научной литературе, определены объект, предмет, цель, задачи и гипотезы исследования, показаны научная новизна и практическая значимость результатов диссертационного исследования.
В первом разделе – «Теоретико-методологические основы социологического анализа имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении» –раскрываются основные теоретико-методологические подходы к изучению имиджа офицера-руководителя, обосновываются его понятие, структурные компоненты и функции.
Проблема образа личности, его значения для эффективности управленческого воздействия – тема исследований большого числа зарубежных и отечественных ученых, писателей, военных теоретиков и полководцев.
Вопросы подготовки офицеров, развития у них личностно-деловых качеств, необходимых для формирования высокого авторитета в воинском подразделении давно стали предметом рассмотрения в военно-исторической литературе. Так, генералиссимус А.В. Суворов отмечал три главных качества, необходимых командиру: мужество, ум, здоровье (телесное и душевное). Особое значение он придавал личному примеру офицера и необходимости самообразования. «Командиру необходимо непрерывное образование себя науками с помощью чтения», – писал А.В. Суворов.
Известный военный мыслитель и блестящий публицист М.И. Драгомиров главную причину побед и поражений, расцвета или упадка военного искусства видел в человеке, нравственных свойствах армии и ее начальников, в той или иной степени развития возвышенных сторон человеческой природы. «Важнейшим военным элементом является человек, важнейшим свойством человека – его нравственная энергия», – писал он.
В «Справочнике русского офицера» (XIX в.) отмечалось: «Командир должен быть родным отцом для своих солдат». О высоком авторитете офицеров, близких к подчиненным по духу и настроению, говорил Маршал Советского Союза Г.К. Жуков.
Исключительной роли офицерского корпуса, личностных качеств командиров в системе управления войсками уделялось большое внимание в работах генерала от кавалерии А.А. Брусилова, генерал-лейтенанта П.И. Батова, Маршалов Советского Союза А.М. Василевского и К.К. Рокоссовского и др.
Наполеон I Бонапарт отмечал, что судьбу войны решают прежде всего личные качества полководцев, их интеллект, воля, решительность. Немецкий военный теоретик и историк К. Клаузевиц писал: «Без смелости выдающийся полководец немыслим… Ее мы считаем первым условием полководческой карьеры».
Нашей стране принадлежит приоритет создания научно-прикладной отрасли знания и учебной дисциплины – имиджелогии, посвященной комплексному изучению феномена публичного образа личности, организаций и социальных институтов. Введение в научный оборот понятия «имиджелогия» и разработку фундаментальных основ данного научно-прикладного направления, которое это понятие обозначает, осуществил российский ученый В.М. Шепель. Появление указанной отрасли активизировало научно-исследовательский интерес к проблеме формирования имиджа субъектов социальной деятельности.
Изучение существующих в современной научной литературе определений имиджа позволяет констатировать, что научное понятие данного социального феномена на сегодняшний день не имеет однозначного толкования. В то же время ученых, занимающихся исследованием имиджа личности, организаций или социальных институтов объединяет признание его как важного управленческого ресурса. На современном этапе развития российского общества роль имиджа и его влияние на распределение социальных статусов и ролей осознается все больше, а формирование имиджа из стихийного процесса превращается в целенаправленную осознанную деятельность.
Специфика социологического подхода при изучении феномена имиджа позволяет рассматривать личность офицера в формате его социального статуса как руководителя воинского подразделения. Офицер, будучи членом определенной социальной общности (демографической, территориальной, профессиональной), действует как под влиянием собственных потребностей, установок, интересов, ценностных ориентаций, так и под воздействием социальной среды, субъектом которой он является. Сформированный в результате внешнего влияния на личность с ее внутренним содержанием имидж может соответствовать, а может и вступать в противоречие с требованиями общества, институционального или организационного развития. Основным направлением при изучении имиджа является поиск путей согласования имиджа личности с требованиями общества, социальных институтов и организаций.
В разделе анализируется вклад военных ученых в развитие теоретических и методологических основ изучения различных социальных характеристик имиджа как личности военнослужащего, так и института военной службы в целом.
Выявлено, что проблема имиджа офицера-руководителя в прямой постановке не ставилась. Кроме того, данная проблема в теоретико-методологическом, методическом и практическом плане разработана недостаточно. В частности, сложившиеся различные понятийно-категориальные представления об этом феномене образуют неоднозначную содержательную картину, что вызвано определенной противоречивостью и неупорядоченностью подходов к его изучению. Отсутствие общей социологической основы (теоретической, методологической, методической) объективно актуализирует необходимость разработки концептуальной модели, выступающей основой для социологического анализа имиджа офицера-руководителя.
Обобщая итоги контент-анализа военно-исторической и научной литературы, можно утверждать, что под имиджем офицера-руководителя следует понимать его социальный образ, отражающий присущие и приписываемые ему индивидуально-личностные, статусные и профессионально-управленческие качества, характеристики и во многом обусловливающий социальные установки подчиненных по отношению к нему как руководителю военно-социальной организации.
Изучение концептуальных подходов к анализу феномена имиджа в современной социологической литературе позволяет представить процесс формирования имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении в виде системы, к составляющим которой относятся: личность офицера как результат процесса социализации в военно-социальной среде; воинское подразделение, представляющее собой объединенную на основе общественно значимой цели защиты государства группу людей, решающих задачи по овладению военным делом, поддержанию постоянной боевой готовности и ведению вооруженной борьбы. Имидж офицера формируется в результате восприятия и интерпретации подчиненными демонстрируемых офицером личностных качеств, определяющих поведение личности в военно-социальной среде; профессиональных качеств, необходимых для успешного владения военной профессией; статусных характеристик офицера; стиля руководства как совокупности индивидуальных особенностей применения методов воздействия на подчиненных и выстраивания взаимоотношений с ними.
Особо следует отметить, что имидж офицера-руководителя обусловлен искусством его самопрезентации, а также спецификой социальной структуры и особенностями организационной культуры военно-социальной организации. Ролевые ожидания подчиненных, формируемые в процессе прохождения военной службы и социального взаимодействия с офицером-руководителем, обусловливают социальные установки военнослужащих, связанные с восприятием и оценкой всего комплекса личностных характеристик офицера (индивидуальных, статусных, профессиональных и др.), а через это и к воинской деятельности в целом.
Таким образом, имидж офицера-руководителя является важной составляющей его личностной и профессиональной репутации, которая понимается как общественная оценка достоинств и недостатков личности, сложившаяся на основе результатов ее практической деятельности. Если офицер демонстрирует наиболее социально одобряемые качества и поведение, то он будет иметь наилучшую репутацию, что позволит ему завоевать авторитет в воинском подразделении.
Формирование имиджа офицера-руководителя происходит как при непосредственном взаимодействии с подчиненными, так и опосредованно, в формате социальной дистанции, когда имидж конструируется на основе косвенной информации (рассказы, слухи, публикации в СМИ и т.п.), наделяющей офицера определенными характеристиками.
Будучи одним из эффективных средств социально-психологического влияния офицера-руководителя, имидж одновременно с этим выполняет и функции самовыражения и самопрезентации как субъекта социальной деятельности, а также тесно связанные с ними функции самопознания, саморазвития, самосовершенствования. Осуществляя продуктивную деятельность по созданию своего позитивного имиджа, офицер не только демонстрирует социальному окружению наиболее социально важные личностные, профессиональные качества и управленческие умения, но и учится видеть себя «со стороны» – соотносить свои характеристики с социально востребованным образом офицера.
Процесс формирования имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении детерминирован системой объективных и субъективных факторов.
Объективные факторы представляют собой внешние обстоятельства формирования имиджа личности. В зависимости от специфики социального воздействия на личность их можно ограничить двумя социальными средами: социальной и военной.
Социальная среда активно влияет на личность офицера-руководителя: его социальный статус в социальной структуре современного российского общества создает возможности для самореализации, социальной мобильности. Влияние института военной службы на формирование имиджа офицера-руководителя состоит в его интеграции в военно-профессиональную социокультурную среду; создании условий, способствующих усвоению и освоению институциональных норм и ценностей военной службы, моделей ролевого поведения; согласовании ценностей и мировоззрения офицера с общими социальными целями и задачами воинских подразделений.
Субъективные факторы формирования имиджа офицера-руководителя в исследовании выступают в виде системы потребностей, социальных установок и ценностных ориентаций, регулирующих направленность его социального поведения.
Системное описание формирования имиджа офицера-руководителя представлено в виде следующей концептуальной модели (рис. 1).
Важным срезом изучения значения имиджа офицера-руководителя в управлении воинским подразделением является рассмотрение его функций, перечень которых разнообразен. К числу основных функций имиджа личности, по мнению исследователей, относятся: социально-управленческая, идентификационная, межличностной адаптации, личностно-актуализирующая, нормативная и социально организующая.
Для исследования социальных характеристик, типологических особенностей и факторов формирования имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении, а также его влияния на эффективность управления воинскими коллективами разработана авторская методика, представляющая собой исследовательскую технологию, включающую комплекс методов сбора и анализа массовой и уникальной информации, а также процедуры по их применению.
Основу методической конструкции составляет анализ ряда показателей, выраженность и динамика значений которых позволяет говорить о качественном состоянии и особенностях имиджа офицера-руководителя. К таким показателям относятся: выраженность личностных, профессиональных и моральных качеств офицера-руководителя; оценка его статусных характеристик и деятельностного поведения; количественная характеристика укомплектованности офицерских должностей и оценка правопорядка и воинской дисциплины в воинской части; характер отношения военнослужащих по призыву к офицеру-руководителю; оценка уровня их удовлетворенности военной службой; оценка ориентированности военнослужащих по призыву на продолжение службы по контракту; оценка уровня и динамики морально-психологического состояния личного состава воинской части; характеристика ценностных ориентаций военнослужащих; общественное мнение о профессии офицера; социально-экономическое положение кадровых военнослужащих и членов их семей.
Во втором разделе – «Социальные характеристики имиджа офицера-руководителя Вооруженных Сил Российской Федерации в современных условиях» – на основе результатов эмпирического исследования анализируются обобщенные характеристики и типологические особенности исследуемого явления, раскрывающие современное состояние имиджа офицеров-руководителей воинских частей.
Одним из обобщенных показателей современного состояния имиджа офицеров-руководителей является оценка их личностных и профессиональных качеств военнослужащими, проходящими военную службу по призыву. Диагностика представленности названных качеств осуществлялась посредством анализа индексов выраженности качеств командиров воинских частей.
Выявленные значения индексов выраженности личностных и профессиональных качеств командиров по результатам опроса позволяют оценить их представленность как недостаточную (рис. 2).
Оценки личностных, моральных и профессиональных качеств командиров, полученные в результате опроса военнослужащих по призыву, свидетельствуют о том, что в различных военно-служебных ситуациях командиры демонстрируют как положительные, так и отрицательные качества. Проявление последних, как правило, противоречит требованиям руководящих документов, предъявляемым к командному составу, и выражается в нетактичном поведении, равнодушном отношении к подчиненным, унижении их чести и достоинства. Подобные упущения существенно затрудняют формирование позитивного образа офицера-руководителя, снижают эффективность его управленческого воздействия на воинский коллектив. Кроме того, снижается уровень доверия подчиненных к командному составу, что отражается на состоянии воинской дисциплины, мобилизационной и боевой готовности воинских подразделений.
Анализируемые качества командира имеют конкретное деятельностное выражение. Они проявляются в его стиле руководства воинскими подразделениями.
Результаты исследования показывают, что преобладающим стилем руководства командиров является демократический. По мнению военнослужащих по призыву, демократический стиль используют 54% командиров (рис. 3). Управленческое взаимодействие таких офицеров характеризуется ориентацией как на формальную, так и на неформальную структуру взаимоотношений с подчиненными, коллегиальностью в решениях, поощрением разумной инициативы, продуманной системой контроля служебной деятельности солдат (матросов), тактичностью в общении с ними.
Менее распространен среди командиров авторитарный (директивный) стиль руководства подчиненными (42%). Типичными характеристиками управляющего воздействия офицеров, использующих данный стиль, являются: подавление (неиспользование) инициативы, творческого потенциала военнослужащих по призыву; увлечение администрированием, отрицание коллективных решений; склонность к применению взысканий.
Результаты исследования типовых стилей руководства командиров свидетельствуют о существовании третьего типа – либерального (4%). Его характерологическим признаком служит широкая свобода подчиненных при слабом управленческом воздействии командира. К типичным чертам офицеров либерального стиля руководства относятся: уход от принятия стратегических решений; незначительный контроль подчиненных; уклонение от ответственности при принятии решений; безразличие к личному составу.
Важным показателем, характеризующим современный имидж офицера-руководителя, является его социально-типологическая характеристика, которая получена на основе типологизации с помощью кластерного анализа. В результате определилась возможность выделить три типа имиджа командиров: оптимальный, проблемный, нереферентный.
Распределение сформированных типов по ключевым социальным характеристикам имиджа позволило описать типичный портрет их представителей.
1. Командирам с оптимальным типом имиджа соответствует высокая развитость личностных, моральных и управленческих качеств. Такие командиры используют демократический стиль руководства воинскими подразделениями. В служебной деятельности они строго соблюдают принципы справедливости, личной примерности, сочетания требовательности с заботой о подчиненных, уважения их личного достоинства. Данные офицеры отличаются высоким культурным уровнем, образованностью. Военнослужащие по призыву в них ценят, прежде всего, отзывчивость, способность понять и помочь в решении личных и служебных вопросов.
2. Для командиров с проблемным типом имиджа характерны развитость личностных и профессиональных качеств, но недостаточная выраженность моральных качеств. Такие командиры решительны, дисциплинированны, высоко работоспособны, достаточно принципиальны, преданы воинским традициям, однако в оценке деятельности солдат (матросов) могут быть необъективны. Они используют авторитарный стиль руководства, проявляют желание самоутвердиться, часто демонстрируют нетактичность, грубость в общении с подчиненными, жестко держат межстатусную дистанцию. Нередко принцип единоначалия трансформируют в администрирование, вседозволенность, произвол.
3. Командиры с нереферентным типом имиджа характеризуются невысокой выраженностью моральных, личностных и профессиональных качеств. Они не отличаются примерностью, мужеством, пунктуальностью, в большинстве военно-служебных ситуаций полагаются на мнение социального окружения, в управлении воинскими подразделениями допускают попустительство.
Количественный анализ распределения командиров по социальным типам их имиджа (рис. 4) позволяет сделать вывод, что имидж командиров не в полной мере соответствует современным требованиям института военной службы, предъявляемым к личности офицера-руководителя. Так, доля командиров с оптимальным типом имиджа составляет лишь 50%. Такие офицеры являются образцом для подражания как в профессиональном, так и в нравственном отношении. Вместе с тем значительное число командиров воинских частей современной Российской армии не имеют достаточно сформированных лидерских качеств, необходимых для эффективного управления военнослужащими.
Практически каждый третий командир (30%) в представлениях военнослужащих по призыву требователен к подчиненным, но не отличается самокритичностью и проявляет неуважение к ним. Каждый пятый офицер-руководитель (20%) недостаточно идентифицируют себя с занимаемым статусом, что проявляется в неразвитости у них личностных, моральных и управленческих качеств, склонности перекладывать ответственность на других.
Проанализировав статистические данные дисциплинарной практики в воинских частях, выявлено: у командиров с проблемным и нереферентным типами имиджа состояние правопорядка и воинской дисциплины имеет более низкие показатели, чем в воинских частях, которыми командуют офицеры, обладающие оптимальным типом имиджа. Кроме того, в этих воинских частях выше процент оттока военных кадров из-за нежелания служить под руководством командиров, не обладающих личностным авторитетом. Самое большое число правонарушений наблюдается в воинских частях, в которых в представлениях военнослужащих сформировался нереферентный тип имиджа командира (табл. 1).
Таблица 1
Зависимость состояния правопорядка, воинской дисциплины и укомплектованности офицерскими кадрами воинских частей от имиджа командира (приводятся данные за 2009-2011 гг.)
Одной из задач социологического исследования явилось проведение анализа влияния имиджа офицера-руководителя на морально-психологическое состояние военнослужащих по призыву, на их отношение к нему и к военной службе в целом.
Результаты опроса экспертов подтвердили предположение о влиянии имиджа командира на МПС подчиненных. Уверенно в нем подавляющее большинство из них (84%), причем каждый второй (44%) назвал это влияние очень сильным. 14% экспертов считают, что имидж офицера-руководителя не является фактором мобилизованности и боеготовности солдат (матросов) считают.
Исследование показало, что устойчивое влияние на уровень МПС личного состава среди рассмотренных социальных характеристик имиджа командира оказывает его стиль руководства (табл. 2).
Таблица 2
Коэффициенты корреляционной связи социальных характеристик имиджа командира и МПС военнослужащих по призыву
Как показал математико-статистический анализ данных, уровень МПС военнослужащих по призыву стабильный, когда командир наряду с авторитарным стилем руководства обладает высокоразвитыми профессиональными качествами. Такой результат объясняется тем, что в условиях боевых действий, по мнению солдат (матросов), вызывает доверие волевой и профессионально подготовленный командир.
Наиболее низкие показатели МПС личного состава при либеральном стиле руководства, когда подчиненные не могут рассчитывать на мужество, стойкость и способность своего командира эффективно управлять воинским подразделением. При демократичном взаимодействии командного состава и военнослужащих по призыву наблюдается достаточно стабильное МПС подчиненных, его параметры в целом устойчивые и управляемые.
Нужно отметить, что информированность солдат (матросов) о статусных характеристиках командира, например об опыте участия в боевых действиях, оказывает влияние на уровень МПС воинских подразделений. Между данными показателями обнаружена слабая, но положительная корреляционная связь (r = 0,161). Наличие у командира государственных и ведомственных наград практически не связано с мобилизованностью и боеготовностью военнослужащих по призыву (r = 0,011), что свидетельствует о низкой эффективности информационной работы органов государственного и военного управления по разъяснению важности стремления к образцовому исполнению должностных обязанностей и проявлению разумной инициативы.
Имидж командира помимо МПС личного состава в значительной степени определяет неформальное отношение к нему, на что обратили внимание 95% экспертов. Данное обстоятельство подтверждают представленные в табл. 3 коэффициенты корреляции, значения которых свидетельствуют о достаточно сильном влиянии изучаемых качеств и стиля руководства командира на отношение к нему подчиненных.
Таблица 3
Коэффициенты корреляционной связи социальных характеристик имиджа командира и отношения к нему военнослужащих по призыву
Важно заметить, что наиболее позитивно военнослужащие по призыву относятся к командирам, придерживающимся демократического стиля руководства (Iot = 3,49). К авторитарным руководителям отношение солдат (матросов) наименее положительно (Iot = 0,63).
Анализ эмпирических данных позволил зафиксировать слабую положительную корреляционную связь между социальными характеристиками имиджа командира и отношением военнослужащих по призыву к военной службе (табл. 4). Исходя из этого можно сделать вывод, что чем выше развитость у офицера личностных, моральных, профессионально важных и управленческих качеств, тем в большей степени солдаты (матросы) получают удовлетворение от воинского труда.
Таблица 4
Коэффициенты корреляционной связи социальных характеристик имиджа командира и удовлетворенности военнослужащих по призыву военной службой
Наибольшее число респондентов, удовлетворенных военной службой (41%), наблюдается в частях, в которых имидж командира отражает демократический стиль руководства. Там, где командирами используется авторитарный стиль, удовлетворенных военной службой солдат (матросов) в два раза меньше (21%).
Предположение о зависимости отношения подчиненного личного состава к военно-профессиональной деятельности от имиджа командира подтвердил опрос экспертов. Так, подавляющее большинство из них (84%) уверены, что имидж командира влияет на отношение военнослужащих по призыву к воинскому труду.
Таким образом, данные проведенного социологического исследования подтвердили основную гипотезу диссертационного исследования: эффективность управленческой деятельности командира зависит от характеристик его имиджа, сложившегося в воинском подразделении. Современный имидж офицеров-руководителей воинских частей не в полной мере обеспечивает их личностный авторитет в воинских коллективах, что снижает эффективность управления воинскими подразделениями.
Формирование имиджа командира в воинском подразделении осуществляется в конкретных условиях социального пространства, которое может быть представлено совокупностью социальных факторов. Изучение научной литературы и результаты экспертного опроса обусловили необходимость выделить такие объективные факторы формирования имиджа командиров, как общественное мнение, сложившееся в российском обществе об офицере Вооруженных Сил, институциональный статус офицера, социально-экономическое положение военнослужащих и членов их семей.
Данные опросов общественного мнения свидетельствуют о неоднозначном отношении российского общества к офицерам современных Вооруженных Сил. Так, доля положительных ассоциаций респондентов об образе офицера составляет лишь 44% от общего числа ассоциаций у россиян. У 16% респондентов понятие «офицер» вызывает негативные ассоциации, 7% респондентов относятся к офицерскому составу с жалостью, а 33% россиян не смогли описать образ офицера современных армии и флота, что подтверждает «размытость» существующего в настоящее время имиджа офицера.
В формировании общественного мнения доминирующая роль принадлежит СМИ, информирующим граждан о деятельности института военной службы.
Контент-анализ периодических печатных изданий показал, что численность негативных суждений о различных категориях офицерского состава Российской армии значительно превышает количество позитивных упоминаний (табл. 5). Наибольшее число отрицательных публикаций посвящено старшим офицерам – командирам воинских частей и начальникам служб.
Таблица 5
Характер упоминаний об офицерах различных категорий (в %)
Статистические данные контент-анализа позволяют говорить о формировании в общественном сознании негативного имиджа офицерского состава и Вооруженных Сил в целом посредством сообщений печатных СМИ.
Стабильным социальным фактором формирования имиджа офицера является его институциональный статус и социально-экономическое положение. В настоящее время 71% офицеров не удовлетворен престижем избранной профессии и Вооруженных Сил в целом. Кроме того, 73% респондентов полагают, что меры по укреплению статуса Российской армии, предпринимаемые в настоящее время военным руководством, недостаточны.
Результаты мониторинга реализации Стратегии социального развития Вооруженных Сил Российской Федерации на период до 2020 года свидетельствуют о существовании комплекса проблем в области обеспечения достойного качества жизни военнослужащих и членов их семей. Наибольшая неудовлетворенность военнослужащих реализацией Стратегии (что свидетельствует о неэффективной работе ответственных должностных лиц) в рамках социально-экономического обеспечения наблюдается в отношении следующих факторов: обеспечения жильем (47%); размера денежного довольствия (45%); размера и формы распределения дополнительного денежного стимулирования (39%).
Институциональный статус и проблемы социально-экономического характера в значительной мере определяют военно-служебное поведение офицеров. Это находит отражение в таких негативных явлениях, как коррупция офицерского состава воинских частей, вымогательство денежных средств у подчиненных, незаинтересованность в надлежащем исполнении должностных обязанностей, низкая мотивация к прохождению военной службы. Подобные тенденции не могут быть не замечены военнослужащими по призыву и сказываются на формируемом в воинском подразделении имидже командира.
Субъективная часть факторного поля формирования имиджа командиров в исследовании сосредоточена вокруг ценностных ориентаций офицеров, через которые реализуется их индивидуальное отношение к службе и подчиненным, выражается личная позиция к выполнению воинского долга, повышению уровня ответственности, совершенствованию управленческих навыков и умений.
Результаты социологических опросов свидетельствуют о переориентации офицеров на прагматические ценности, происходящей за счет уменьшения значимости патриотических и коллективистских установок. В частности, осознание своей причастности к защите Отечества в настоящее время не является побуждающим фактором военно-профессиональной деятельности. Как личностно значимую ценность ее сейчас отмечают только 34% офицеров. Изменение ситуации в обществе в сторону тотального преобладания рыночных отношений повысило значимость таких установок и мотивационных комплексов офицеров, как получение специальных льгот и преимуществ (42%), возможность решения жилищной проблемы (41%), гарантированное денежное содержание и желание избежать безработицы (40%), приобретение за время службы нужных для гражданской жизни знаний и навыков (32%), достижение высокого положения в обществе за счет служебного роста (27%).
Рост прагматического отношения к службе офицеров стал выступать доминантой их поведения, что проявляется в отношении к служебным обязанностям, в планах, касающихся перспектив службы, организации жизнедеятельности подчиненных. Он отрицательно отражается на имидже офицера-руководителя.
В третьем разделе – «Приоритетные направления совершенствования имиджа офицера-руководителя Вооруженных Сил Российской Федерации» – на основе результатов эмпирического исследования определяются конкретные направления формирования позитивного имиджа офицеров-руководителей Российской армии.
Результаты социологического анализа имиджа офицеров-руководителей воинских частей показывают, что он не в полной мере отвечает требованиям модернизации Вооруженных Сил. У значительной части командиров в воинских подразделениях сложились типы имиджа, которые затрудняют управленческое взаимодействие офицеров с личным составом. Данное обстоятельство обусловливает важность и необходимость выработки конкретных направлений формирования позитивного имиджа офицеров-руководителей с учетом изменившихся условий внешней среды и задач по совершенствованию системы подготовки и отбора командных кадров.
Формирование позитивного имиджа командира в современных условиях – это поиск и разработка и поддержание методами социального воздействия таких условий взаимодействия системы «личность офицера – военно-социальная среда», которые обеспечивают самосовершенствование и самореализацию офицера-руководителя в рамках профессиональной деятельности.
В процессе диссертационного исследования определились следующие направления формирования позитивного имиджа офицера-руководителя в современных условиях:
а) индивидуально-личностное – самосовершенствование и овладение технологиями самопрезентации, что предполагает знание офицером-руководителем и обладание опытом использования набора человековедческих технологий, повышение своей военно-профессиональной компетентности;
б) социально-средовое – создание благоприятных общесоциальных, институциональных и организационных условий воинской деятельности. Эти условия предопределены функциональностью различных институтов, в том числе института военной службы.
Принимая во внимание специфику проблемы имиджа, особое внимание следует уделить проектированию и внедрению в практику человековедческих технологий. Среди них следует выделить: технологию индивидуальной работы, технологию «конструирования» делового коллектива, технологию упреждения и преодоления конфликтов, технологию ортобиоза.
Основной целью овладения человековедческими технологиями является стремление офицера-руководителя к полному самовыражению и самореализации, повышению личностно-делового потенциала, рациональному использованию ресурсов личного состава, успешному формированию в воинском подразделении своего позитивного имиджа.
Особое значение приобретает развитие человековедческой компетентности командира, алгоритмирующей его управленческое мышление, придавая ему вектор гуманности и нравственную мотивацию.
Формирование позитивного имиджа офицера-руководителя в реальных условиях его жизнедеятельности должно приобрести характер продуманной социальной политики, направленной на внедрение эффективных технологий обратной связи в звене «руководитель – подчиненный». В этой связи следует выделить следующие приоритеты в формировании условий военной службы на общественно-государственном уровне.
1. Воспитание граждан в духе идейно-нравственных ценностей военной службы.
2. Обеспечение высокого социального статуса российского офицера и престижа военной службы.
3. Создание комплекса социально-экономических, материально-бытовых и правовых условий жизнедеятельности офицеров и членов их семей.
Важным направлением формирования позитивного имиджа офицера-руководителя является обеспечение устойчивости институционально-организационного комплекса, действующего на уровне института военной службы. Речь идет о разработке и внедрении комплексной технологии регулирования социального поведения офицеров на всех этапах военной службы, об интериоризации ими военно-профессиональных норм и ценностей. Такие социальные технологии должны включать различные методы социальной регуляции: экономические, политические, правовые, социокультурные, педагогические, ориентирующие, управленческие, символические, эстетические.
Эффективным инструментом, способствующим интеграции офицеров-руководителей и воинских коллективов выступает разработка Кодекса чести российского офицера, основанного на системе корпоративных морально-нравственных ценностных регуляторов профессиональной деятельности, опирающегося на традиции российского офицерского корпуса.
Разработка и ввод в действие Кодекса чести российского офицера, отражающего духовно-нравственные ориентиры подготовки кадровых военнослужащих, профессиональные ценности их ратного труда, позволит представить виртуальный имидж офицера, определить направления его воплощения в реальность. Знание виртуального имиджа облегчит подготовку будущих офицеров, будет стимулировать в ввузах поиск новых подходов к обучению, воспитанию патриотизма, воинского долга, выработки стремления к личностному и профессиональному самосовершенствованию.
В заключении подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы основные выводы и практические рекомендации органам государственного и военного управления по формированию позитивного имиджа офицеров-руководителей Российской армии.
Выводы по результатам диссертационного исследования
При проведении диссертационного исследования осуществлен социологический анализ социальных характеристик и факторов формирования имиджа офицеров-руководителей Вооруженных Сил, разработаны приоритетные направления его совершенствования. Проведенное исследование подтвердило выдвинутые гипотезы: эффективность управленческой деятельности командира непосредственно зависит от характеристик его имиджа, сложившегося в воинском подразделении. Полученные результаты исследования свидетельствуют, что современный имидж офицеров-руководителей воинских частей не в полной мере обеспечивает их личностный авторитет в воинских коллективах, что снижает эффективность управления воинскими подразделениями. Такое положение дел обусловлено в том числе недостаточной научно-практической разработанностью проблемы имиджа офицера-руководителя, отсутствием необходимых теоретико-прикладных рекомендаций по его формированию.
Социологический анализ состояния имиджа современных офицеров-руководителей в воинских подразделениях, факторов его формирования послужил концептуальной основой для выработки рекомендаций органам государственного и военно-социального управления по формированию позитивного имиджа командных кадров Российской армии.
- Министерству связи и массовых коммуникаций РФ сосредоточить усилия государственных СМИ на формировании позитивного общественного отношения к институту военной службы, на повышении престижа профессии офицера. В этих целях в СМИ предполагается:
Пропаганда героического прошлого армии и флота, информирование общественности о подвигах современных офицеров;
- проведение патриотических информационно-рекламных компаний, направленных на формирование в общественном сознании образа офицера как защитника интересов народа, своего Отечества и мира;
- распространение интервью и выступлений представителей высшего государственного и военного руководства по вопросам модернизации Российской армии;
- предусмотреть систему мер, направленных на поддержку частных СМИ, участвующих в формировании позитивного имиджа Вооруженных Сил;
- ВЦИОМ организовать ежемесячный мониторинг общественного мнения по вопросам современного строительства Вооруженных Сил в целях подготовки обоснованных предложений для руководства страны по реализации государственных программ формирования позитивного имиджа Вооруженных Сил вообще и офицерского состава армии и флота в частности;
- совершенствовать систему военно-патриотического воспитания молодежи с учетом опыта реализации государственной программы «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2011 – 2015 годы», расширять сеть клубов, организаций исторической и патриотической направленности в средних и высших учебных заведениях;
- законодательно обеспечить повышение социального статуса российского офицера, соответствующего современному этапу развития общества, задачам модернизации военной организации государства;
- обеспечить реализацию комплекса социальных гарантий офицерского состава и членов их семей;
- создать Концепцию формирования позитивного имиджа Вооруженных Сил, включающую в качестве обязательных компонентов те характеристики, которые делают военную службу привлекательной для современной молодежи;
- формировать государственную идеологию военной службы, которая предполагает верность конституционному долгу, неукоснительное соблюдение военной присяги и следование лучшим традициям Российской армии.
- разработать и принять Кодекс чести российского офицера, отражающий духовно-нравственные ориентиры профессиональной деятельности кадровых военнослужащих, социально-нравственные ценности их ратного труда;
- в рамках «Стратегии социального развития Вооруженных Сил Российской Федерации на период до 2020 года» разработать и внедрить Комплексную программу совершенствования патриотической, культурно-нравственной и правовой подготовки офицеров-руководителей;
- разработать типовые социокультурные модели личности будущего офицера-руководителя;
- Управлению пресс-службы и информации МО РФ продолжить совершенствование и насыщение информацией Интернет-сайта МО РФ (www.mil.ru);
- Научно-исследовательскому центру (социологическому, ВС РФ) осуществлять мониторинг вопросов личной примерности командиров подразделений и воинских частей в целях подготовки обоснованных предложений руководству Минобороны для принятия необходимых кадровых решений;
- Главному управлению по работе с личным составом ВС РФ создать систему социологического обеспечения деятельности органов военного управления по формированию позитивного имиджа офицеров-руководителей;
- в проекты новых общевоинских уставов, наставления и инструкции по морально-психологической подготовке войск заложить основные положения имиджирования как научно обоснованного и технологически апробированного процесса разработки и формирования позитивного имиджа командного состава Вооруженных Сил;
- внедрить в программу подготовки и повышения квалификации командного состава армии и флота спецкурс «Формирование позитивного имиджа офицера-руководителя в воинском подразделении». В целях обеспечения качества преподавания данного курса привлечь профессиональных специалистов: социологов, психологов, педагогов, имиджмейкеров и др.
Третья группа рекомендаций адресуется непосредственно личности офицера-руководителя. Она включает освоение и внедрение в практику повседневной жизни офицера-руководителя апробированных человековедческих технологий, ориентированных: а) на самосбережение и саморазвитие; б) сохранение и поддержание здоровья; в) формирование системы индивидуально-личностных и профессионально-управленческих качеств; г) мастерское владение технологией самопрезентации.
Рекомендации в области научно-исследовательской работы адресуются научно-исследовательским организациям. Для расширения научно-исследовательской деятельности по проблеме формирования позитивного имиджа офицеров-руководителей предлагается:
- разработать типовые методики социальной диагностики формируемого в воинских подразделениях имиджа командного состава;
- разработать для органов государственного и военного управления социальные технологии и рекомендации, направленные на совершенствование имиджа командных кадров.
Публикации в рецензируемых научных журналах, входящих в Перечень ВАК:
1. Особенности социального портрета офицерского корпуса современных Вооруженных Сил России // Вестник Военного университета. 2010.
№ 4. С. 71-78 (0,7 п.л.).
2. Имидж офицерского корпуса Российской армии // Обозреватель-Observer. 2011. № 4. С. 16-24 (0,7 п.л.).
3. Об имидже офицера Вооруженных Сил РФ // Военная мысль. 2011.
№ 7. С. 47-52 (0,6 п.л.).
Публикации в других научных изданиях:
4. Офицеры Вооруженных Сил России – некоторые фрагменты социального портрета на фоне реформ // Военно-социологические исследования. 2010.
№ 30. С. 27-41 (0,9 п.л.).
5. Формирование имиджа офицерского корпуса Российской армии средствами массовой информации // Военно-социологические исследования. 2010.
№ 32. С. 4-11 (0,8 п.л.).
6. К вопросу о социальном портрете офицера современной Российской армии // Сборник научных статей соискателей, адъюнктов и аспирантов. Новосибирск: филиал ВУНЦ «ОВА ВС РФ». 2011. № 5. С. 76-81 (0,6 п.л.).
7. Офицеры современных Вооруженных Сил Российской Федерации // Сборник статей по материалам Х международной научной социологической конференции студентов и аспирантов «Наша социология: исследовательские практики и перспективы». М., 2011. С. 118-124 (0,5 п.л.).
Общий объем публикаций по теме диссертации – 4,8 п.л.
При постоянном общении с действующими и уволенными офицерами, меня не оставляют равнодушным ряд типовых качеств офицеров. Сначала я написал только то, что меня раздражает, но затем мне (я тоже старший офицер) стало обидно за офицеров, и я написал также достоинства офицера.
Об объективности моих наблюдений судите сами.
Достоинства офицера:
1. 1. Обязательность. Как правило офицер выполняет порученную ему задачу любыми способами и средствами.
2. 2. Пунктуальность. Если определено время офицер будет в это время на месте, вне зависимости от обстоятельств.
3. 3. Исполнительность. Офицер будет исполнять порученную ему задачу, хотя качество исполнения задачи офицеру не всегда интересно.
4. 4. Требовательность. Офицер способен требовать от себя и от подчиненных исполнения любых указаний начальства (даже безумных или незаконных).
5. 5. Бытовая самостоятельность. Офицер при желании может самостоятельно стирать, гладить, убирать, чинить одежду, готовить еду и заниматься многими полезными бытовыми занятиями, но не всегда хочет.
6. 6. Умение разбираться в людях. Офицер, поработавший хотя бы год с личным составом, является психологом с необходимыми навыками манипулирования (управления) людьми. Из офицеров получаются неплохие кадровики на гражданке.
7. 7. Терпимость. Офицеры служили даже тогда, когда не платили по полгода – год денежное довольствие, когда не получали пайковые, положенные им виды довольствия, когда их унижали СМИ, когда их предавали собственное государство и конкретные командиры.
Недостатки офицера:
1. 1. Низкий уровень инициативности. Как все знают, инициатива в армии наказуема. Это воспитывается в армии ежедневно. Выполнение каких-либо самостоятельных, несогласованных с вышестоящим командиром действий, жестко пресекается. Офицер максимально детально изучает условия выполнения задачи, и выполняет ее не смотря на затрачиваемые сила и средства. Нередко задачи можно выполнять гораздо проще немного изменив исходные установки. Офицер привык безоговорочно подчиняться, не смотря на внутренние противоречия с отдаваемым приказом.
2. 2. У офицера привита мания преследования – ему всегда кажется, что за ним следит особый отдел. Страх 1937 года до сих пор жив. Бороться с особистами никто не хочет. А они нередко выходят за пределы своих полномочий и требуют от командиров выполнения их предписаний. Командир части, такой же офицер, тоже боится особистов и беспрекословно, не разбираясь, следует их указке. Защиты от особистов офицеру искать не где: ни военный суд, ни военная прокуратура на конфликт с ФСБ идти не ходят.
3. 3. Уничтожение в офицере творчества. Несоответствие «облико морале» офицера, которое сложилось в голове вышестоящего командира – это практически бунт. Офицер может совершать только заранее согласованныеи четко прогнозируемые действия. Все что не вписывается в норму командованием строго уничтожается, искореняется или по крайней мере постоянно высмеивается. Офицер, который неосторожно показал, что он умнее или одареннее своего начальника, будет подвержен постоянным нападкам «тупого» командира.
4. 4. Чувство безнаказанности за приказ вышестоящего командира. Выполняющий приказ всегда в полной уверенности, что ответственность несет отдавший приказ. Однако, при угрозе ответственности,отдавший «тет-а-тет» приказ, легко отказывается от своих слов, а ответственность несет выполнивший приказ.
5. 5. Отсутствие материального стимула для службы. Денег получить меньше можно, больше ни-ни. Исключением в настоящее время является 115 ПМО. Однако, результаты работы, а как следствие и размер суммы премии, в итоге определяет командир. Эта премия носит субъективный коррупционный характер.
6. Значительно денежное довольствие с получением высших должностей и очередных воинских званийне увеличивается. Прямого стимула для карьерного роста, кроме временных премий, в настоящее время не имеется.
6. Офицер привыкает получать стабильную заработную плату, не зависящую от качества выполнениякраткосрочных, среднесрочных и долгосрочных задач. Следовательно, он максимально мобилизуется на службу только перед принятием командиром решения о выплате «больших денег».
7. 7. Офицер не направлен на результат. Не смотря на большие физические и психологические нагрузки, он привык жить в тепличных деловых условиях. У него нет борьбы каждый день. За исключением боевых действий, он не работает по настоящему каждый день. Он постоянно не видит результата своей работы. Служба подразумевает под собой наличие процесса, а не результата. Как следствие, многие вещи делаются на оценку «ну, мы же этим занимались!», а командование при наличии процесса часто закрывает глаза на отсутствие необходимого результата. Представить красивый доклад, как правило, важнее, чем навести порядок на «своей делянке». Состояние документов имеет приоритет перед реальным состоянием дел. Оценка работы офицера начинается со слов «Необходимая документация имеется …»
8. 8. Офицерская карьера, как правило, строится вертикальная – взвод-рота-батальон. Если очень повезет, то комбриг и выше. Строгая иерархия по звездам тоже способствует вертикальной карьере. Офицер не понимает, что имеется горизонтальная карьера – когда не поднимаясь в званиях и должностях, ты растешь в профессионализме и, следовательно, в благосостоянии и общественном признании.
9. 9. Пьянство – норма жизни. Можно с утра быть с будуна, в обед «под шафе», вечером в г… Служба от этого страдает, задачи не выполняются, зато офицер в кайфе.
10. 10. Общеобразовательный уровень офицеров снижается с каждым годом. Раньше в военное училище поступить было весьма престижно. Туда стремились лучшие. А теперь в армию идут дети крестьян и рабочих. Несут они в армию люмпеновские привычки и общение. Вновь формируется РККА. Лучшие мозги уходят в гражданские университеты и академии. Низкий интеллектуальный уровень при поступлении в военный ВУЗ влечет за собой низкие МДК офицеров в последующем. Следовательно, армия постепенно морально разлагается.
11. 11. Только каждый десятый офицер готов осознано отказаться от искушения оторвать от государства свой кусок в виде отката, взятки, бакшиша и т.д. Не смотря на получаемые большие деньги,воровство, казнокрадство, мздоимство и лихоимство в армии процветают. Коррупция неотъемлемый атрибутсовременного офицера!
Меня окружают прекрасные, милые и добрые люди!